Том 1

СОЦИАЛЬНОСТЬ ИЛИ СОЦИАЛИЗМ?

(...) Первое условие «социальности» — это бережное от­ношение к человеческой личности: к ее достоинству, к ее

свободе. Порабощение и унижение человека исключает «со­циальность», ибо социальность есть состояние духа; порядок духовной жизни; говорить о социальности, унижая человека, делая его рабом,— нелепо и лицемерно. Сытые холопы оста­ются холопами; роскошно одетые и в комфорте живущие рабы не перестают быть рабами и становятся тупыми, раз­вратными и самодовольными рабами. Режим угроз, страха, доносов, шпионажа, лести и лжи никогда не будет социален, несмотря ни на какую возможную «сытость». Человеку нуж­ны, прежде всего, — достоинство и свобода; свобода убежде­ний, веры, инициативы, труда и творчества. Только достой­ный и свободный человек может осуществить живую спра­ведливость и живое братство. Рабы и тираны всегда будут хотеть другого и проводить в жизнь обратное. (...)

Итак, «социальность» есть цель и задача государствен­ного строя, создаваемого, по слову Аристотеля, «ради пре­красной жизни». «Социализм» же есть только один из спосо­бов, предложенных для осуществления этой цели и этой задачи. «Социальность» нужна при всяких условиях; а «соци­ализм» — только при том условии, если он действительно осуществляет «социальность». (...)

Общность имущества вообще есть дело претрудное и тре­бующее легкой и свободной добровольности. Но именно добровольную общность не следует смешивать ни с социализ­мом, ни с коммунизмом (как делают анархисты коммунисты).

Неразделенный крестьянский двор, где ссорятся две-три семьи,—не есть образчик социализма. Добровольную об­щность части имущества мы наблюдаем в артели, в ученом обществе, у студенческой организации, у скаутов, у «Соко­лов», в кооперативе, в акционерной компании и т. д. Во всем этом нет никакого социализма, ибо это есть общность добро­вольная, не отменяющая частную собственность и могущая быть прекращенною. Социализм же принудителен, окончате­лен, бессрочен и враждебен частной собственности.

Элемент социализма имелся в русской крестьянской общине, государственно-принудительной, бессрочной и ограничивающей свободное распоряжение землей. Община каза­лась целесообразной и «социальной» потому, что связанные ею крестьяне старались преодолеть ее отрицательные сто­роны справедливым распределением пользуемой земли и ве­сомого бремени (переделы по едокам и круговая порука). Но на деле это повело к аграрному перенаселению в общине и во всей стране, к экстенсивности и отсталости крестьянского хозяйства, к стеснению и подавлению личной хозяйственной инициативы, к аграрным иллюзиям в малоземельной кре­стьянской среде и потому к нарастанию революционных настроений в стране, ибо замаринованные в общине кре­стьяне воображали, будто в России имеется неисчерпаемый запас удобной земли, который надо только взять и распре­делить, — тогда как осуществившийся в начале революции «черный передел» дал им на самом деле прирезок в две пятых одной десятины на душу (чтобы затем отнять у них и все остальное). (...)

О ГОСУДАРСТВЕННОЙ ФОРМЕ

(...) Прежде всего: государственная форма есть не «от­влеченное понятие» и не «политическая схема», безразличные к жизни народов, а строй жизни и живая организация народа. Необходимо, чтобы народ понимал свой жизненный строй, чтобы он умел — именно «так» — организоваться, чтобы он уважал законы этого строя и вкладывал свою волю в эту организацию. Иными словами: именно живое правосознание народа дает государственной форме осуществление, жизнь и силу; так что государственная форма зависит прежде всего от уровня народного правосознания, от исторического нажи­того народом политического опыта, от силы его воли и от его национального характера. (...)

(...) Нелепо вводить в стране государственную форму, не считаясь с уровнем и с навыками народного правосоз­нания.

Далее, государственная форма должна считаться с тер­риториальными размерами страны и с численностью ее насе­ления. В республике Сан-Марино (59 кв. километров, 9000 жителей) исполнительная власть доселе принадлежит двум «капитанам», избираемым «Большим Советом» (пар­ламентом) на 6 месяцев, причем один из них обыкновенно выбирается из пришлых иностранцев...Некоторые, совсем маленькие кантоны Швейцарии доселе собирают раз в год свое «однодневное вече» — на площади, и в случае дождя —

под зонтами... Уже в большинстве остальных кантонов Швейцарии — это невозможно.

Далее, государственная форма должна считаться с кли­матом и с природою страны. Суровый климат затрудняет всю организацию народа, все сношения, все управление. При­рода влияет на характер людей, на продовольствие страны, на ее промышленность; она определяет ее географические и стратегические границы, ее оборону, характер и обилие ее войн. Все это должно быть учтено в государственной форме. Многонациональный состав населения предъявляет к госу­дарственной форме свои требования. Он может стать факто­ром распада и привести к гибельным гражданским войнам. Но эта опасность может быть и преодолена: природой стра­ны и горным свободолюбием солидаризирующихся народов (Швейцария); или же долгим и свободным эмигрантским отбором, заокеанским положением страны и торгово-про­мышленным характером государства (Соединенные Штаты);

или же — наконец — религиозно-культурным преобладани­ем и успешным политическим водительством численно силь­нейшего племени, если оно отличается настоящей уживчиво­стью и добротой (Россия).

Выводы:

Каждый народ и каждая страна есть живая индивиду­альность со своими особыми данными, со своей неповтори­мой историей, душой и природой.

Каждому народу причитается поэтому своя, особая, индивидуальная государственная форма и конституция, соот­ветствующая ему, и только ему. Нет одинаковых народов и не должно быть одинаковых форм и конституций. Слепое заим­ствование и подражание нелепо, опасно и может стать ги­бельным. (...)

ОПТИМИЗМ В ПОЛИТИКЕ

(...) Боже избави Россию от всякого тоталитаризма — левого, правого и среднего. Но в таком случае остается только путь западноевропейской демократии? Знаем, что многие так думают: загнали сами себя в мнимый тупик и не видят ни перспективы, ни исхода: или тоталитарная диктатура — или формальная демократия, а между тем в самой этой форму­лировке уже указываются новые исходы:

1. Диктатура, но не тоталитарная, не интернациональ­ная, не коммунистическая; диктатура, организующая новую неформальную демократию, а потому демократическая диктатура; не демагогическая, «сулящая» и развращающая, а госу­дарственная, упорядочивающая и воспитывающая; не угаса­ющая свободу, а приучающая к подлинной свободе.

2. Демократия, но не формальная, не арифметическая, не прессующая массовые недоразумения и частные вожделе­ния; демократия, делающая ставку не на человеческого атома и не безразличная к его внутренней несвободе, а на воспи­тываемого ею, самоуправляющегося, внутренне свободного гражданина; демократия качественности, ответственности и служения — с избирательным правом, понятым и осуществ­ленным по-новому.

А за этими двумя возможностями скрывается множе­ство новых политических форм в разнообразнейших сочетани­ях, начиная с новой, творческой, чисто русской народной монархии. (...)

ЧТО ЕСТЬ ГОСУДАРСТВО — КОРПОРАЦИЯ ИЛИ УЧРЕЖДЕНИЕ?

(...) То, что действительно произошло в мире за послед­ние тридцать лет, есть духовное обличение и отражение тота­литарного строя, все равно — левого или правого; но совсем не политическое оправдание формальной демократии. Напро­тив, именно «формальная демократия» с ее внутренними пустотами, ошибками и соблазнами и привела к левому и правому тоталитаризму: эти два политических режима связаны друг с другом, как уродливая реакция на болезненное преувеличение, или как тирания, возникающая из распада;

или как рабство, возвращающееся на того, кто не сумел найти и соблюсти духовно верную меру свободы. Ныне мы переживаем период, когда человечество еще не разочарова­лось ни в формальной демократии, ни в право-левом тоталита­ризме; когда одни наивно собираются лечить провалившийся тоталитаризм формальной демократией, а другие организу­ются для того, чтобы заменить формальную демократию правым или левым тоталитаризмом.

Мы же настаиваем для России на третьем исходе и считаем его единственно верным. Для того чтобы уразуметь его, надо поставить весь вопрос со всей возможной полити­ко-юридической ясностью.

Государство как многоголовый (или совокупный) субъ­ект права может быть или «корпорацией», или «учреждени­ем». Что же оно есть на самом деле?

Спросим себя прежде всего: что есть «корпорация» и что есть «учреждение»?

Корпорация (например, кооператив) состоит из ак­тивных полномочных и равноправных деятелей. Они объ­единяются в единую организацию по своей свободной воле:

хотят — входят в нее, не хотят — выходят из нее. Они имеют общий интерес и вольны признать его и отвергнуть. Если они признают его и входят в эту корпорацию, то они тем самым имеют и полномочие действовать для его удовлетворения. Они уполномочены формулировать свою общую цель, ограничивать ее, выбирать голосованием все необходимые органы, утверждать их и дезавуировать их, «отзывать» свою волю, погашать свои решения, обус­ловливать свое участие «постольку-поскольку». Кооперация начинает с индивидуума: с его мнения, изволения, решения;

с его «свободы» и интереса. Она строится снизу вверх;

она основывает все на голосовании; она организуется на свободно признанной (и соответственно свободно огра­ничиваемой, свободно отвергаемой) солидарности заинте­ресованных деятелей. «Все через народ» — идеал формаль­ной демократии.

Напротив, жизнь учреждения (напр., больницы, гим­назии) строится не снизу, а сверху (даже и тогда, когда само учреждение учреждено всенародным голосованием). Люди, заинтересованные в жизни этого учреждения, получают от него благо и пользу, но не формулируют сами ни своего общего интереса, ни своей общей цели. Они не имеют и пол­номочия действовать от лица учреждения. Они «проходят» через него, но не составляют его и не строят его. Они пассивно принимают от учреждения заботы, услуги, благоде­яния и распоряжения. Не их слушаются в учреждении, а они слушаются в учреждении. Учреждение само решает, «при­нимает» оно их или нет; и если «принимает», на каких условиях и доколе. Они не выбирают его органов, не имеют права «дезавуировать» или «сменять» их; и даже не всегда могут самовольно отвергать его услуги и «уйти». Следова­тельно, учреждение строится по принципу опеки над заинтере­сованными людьми. Оно имеет свои права и обязанности, свой устав, свою организацию; но все это оно получает не от опекаемых; оно не отчитывается перед ними, и органы его не выбираются, а назначаются. Больные в больнице не выбира­ют врачей; гимназисты в гимназии не могут сменить дирек­тора и инспектора, и кадеты не могут самовольно выйти из кадетского корпуса; студенты принимаются в университет, но не определяют его целей и задач, и профессора не слушаются их распоряжений. И поскольку государство есть учреж­дение, постольку народ в нем не управляет собою и не распоряжается, а воспитывается, опекается и повинуется.

И вот сторонники формальной демократии считают, что государство тем лучше организовано, чем последовательнее оно превращено в корпорацию. А сторонники тоталитарного строя убеждены, что государство тем лучше организовано, чем последовательнее всякое самоуправление исключено и подавлено, чем больше государство превращено в учрежде­ние. Принцип корпорации, проведенный последовательно до конца, погасит всякую власть и организацию, разложит госу­дарство и приведет его к анархии. Принцип учреждения, проведенный последовательно до конца, погасит всякую че­ловеческую самодеятельность, убьет свободу личности и духа и приведет к каторге. Анархия не лечится каторгой:

это варварство. Каторга не оздоравливается анархией: это безумие. Спасителен только третий путь. Какой же? И как найти его?

*   *   *

Прежде всего надо понять и до конца продумать, что корпоративный строй требует от граждан зрелого правосоз­нания. Желающий участвовать в управлении государством должен уметь управлять самим собой, понимать сущность государства, его задачи и цели, органичность народной жиз­ни, значение и смысл свободы, технику социальной органи­зации, законы политики и хозяйства. Нет этого — и общий интерес остается неосознанным, подмененным частной коры­стью и личными вожделениями, принцип солидарности оста­ется пустым словом, общая цель утратится, полномочие будет подменено «кулачным правом»; начнется фальсифи­кация государственности и развал. Государство погибнет или сложится вновь по типу диктаториального учреждения.

И вот по отношению ко всем гражданам с незрелым правосознанием (дети, несовершеннолетние, душевноболь­ные, дикари, политически бессмысленные, уголовно-преступные, аморальные, жадные плуты и т. п.) государство всегда останется опекающим учреждением. Тех, кто не способен осознать и жизненно оформить свой общественный интерес и кому нелепо давать право голоса, государство всегда будет опекать и вести.

Но и этим дело не ограничивается. Люди вообще живут на свете не для того, чтобы убивать свое время и силы на политическую организацию, а чтобы творить культуру.

Политика не должна поглощать их досуга и отрывать их от работы, а обеспечивать им порядок, свободу, законность, справедливость и технически хозяйственные удобства жизни. Кипение в политических разногласиях, страстях и интригах, в тщеславии, честолюбии и властолюбии есть не культура, а растрата сил и жизненных возможностей. Поэтому политика не должна поглощать времени и воли больше, чем это необ­ходимо. Корпоративный строй склонен растрачивать народ­ные силы; строй учреждения, если он на высоте, экономит их.

В довершение всего — политическое дело требует осо­бых знаний, изучения, подготовки, опыта и таланта, кото­рыми «все» никогда не обладали и обладать не будут; поли­тическое строительство всегда было и всегда будет делом компетентного меньшинства.

Поэтому государство никогда не перестанет строиться по типу учреждения, особенно в тех отношениях, где необ­ходимы единая власть и дисциплина: а именно — в делах общественного воспитания, порядке, суда управления, обо­роны, дипломатии и некоторых других. Это совсем не оз­начает, что принцип самоуправления исключается из госу­дарственной жизни и строительства, что он осуждается и от­вергается; но это означает, что сфера его применения по самому существу дела ограничена: 1) принудительным ха­рактером государственного союза вообще (подданство — гражданство, лояльность без всякого «постольку поскольку», налоги, воинская повинность, судебный приговор и наказа­ние); 2) самой техникой государственного и в особенности военного строительства (вопросы, требующие тайны и лич­ной ответственности, вопросы стратегии и тактики не голосу­ются); 3) наличным уровнем правосознания в стране; 4) необ­ходимой экономией сил (люди живут на свете решительно не для того, чтобы политиканствовать).

Все это означает, что современные крайности (формаль­ной демократии и тоталитарного режима) являются нездоро­выми заблуждениями. Государство в своем здоровом осу­ществлении всегда совмещает в себе черты корпорации с чер­тами учреждения: оно строится — и сверху, и снизу — и по принципу властной опеки, и по принципу самоуправления. Есть государственные дела, в которых уместно и полезно корпоративное самоуправление; и есть такие дела, в которых оно решительно неуместно и недопустимо. Голосование в русской армии в 1917 году было проявлением политическо­го кретинизма и революционной интриги (одновременно). Подобно этому есть государственные дела, которые могут вестись только по принципу властного предписания, назначения и взыскания; и есть такие дела, в которых необходимо самоуправление, ибо тоталитарный централизм убивает в них жизнь (срав. советский строй). Нелепо строить все государство по схеме больницы или школы, ибо государ­ственно зрелые граждане не больные и не школьники; их осознанная солидарность драгоценна, их политическая актив­ность необходима, их публично-правовая уполномоченность зиждительна; все это есть могучий политический цемент.

Это означает также, что политик, организующий госу­дарство, должен считаться прежде всего с наличным в данной стране и в данную эпоху уровнем народного правосознания, определяя по нему то жизненное сочетание из учреждения и корпорации, которое будет наилучшим «при данных условиях жизни».

Такими условиями жизни являются:

1. Территория и ее размеры (чем больше эти размеры, тем необходимее сильная власть и тем труднее проводить корпоративный строй).

»2. Плотность населения (чем больше она, тем легче организация страны; чем меньше она, тем необходимее на­чало учреждения).

3. Державные задачи государства (чем грандиознее они, тем меньшему числу граждан они понятны и доступны, тем выше должен быть уровень правосознания, тем труднее кор­поративный строй).

4. Хозяйственные задачи страны (с примитивным хо­зяйством маленькой страны может легко управиться и кор­поративное государство).

"5. Национальный состав страны (чем оно однороднее, тем легче народу самоуправляться).

6. Религиозная принадлежность народа (однородная религиозность масс облегчает управление, разнородная — зарудняет; обилие противогосударственных сект может стать прямой государственной опасностью и т. д.).

7. Социальный состав страны (чем он первобытное ; проще, тем легче дается народу солидарность, тем проще правление).

8. Культурный уровень народа (чем он ниже, тем необходимее начало учреждения).

9. Уклад народного характера (чем устойчивее и духовно-индивидуализированнее личный характер у данного на­рода, тем легче осуществить корпоративный строй; народ индивидуализированный не духовно, а только биологически, и притом бесхарактерный, может управляться только власт­ной опекой).

Все это указуется здесь только для примера; при всем этом подразумевается оговорка «при прочих равных усло­виях».

Итак; единого мерила, единого образцового строя для всех народов и государств нет и быть не может. И тот, кто вечно твердит «все через народ», обнаруживает свое верхо­глядство и свою политическую неспособность. (...)

О ТОТАЛИТАРНОМ РЕЖИМЕ

(...) Что же такое тоталитарный режим? Это есть политический строй, беспредельно расшири­вший свое вмешательство в жизнь граждан, включивший всю их деятельность в объем своего управления и принудительного регулирования. Слово «тотус» означает по-латыни «весь, це­лый». Тоталитарное государство есть всеобъемлющее госу­дарство. Оно отправляется от того, что самодеятельность граждан не нужна и вредна, а свобода граждан опасна и нетер­пима. Имеется единый властный центр: он призван все знать, все предвидеть, все планировать, все предписывать. Обычное правосознание исходит от предпосылки: все незапрещен­ное — позволено; тоталитарный режим внушает совсем иное: все непредписанное — запрещено. Обычное государство говорит: у тебя есть сфера частного интереса, ты в ней свободен; тоталитарное государство заявляет: есть только государственный интерес, и ты им связан. Обычное государ­ство разрешает: думай сам, веруй свободно, строй свою внутреннюю жизнь как хочешь; тоталитарное государство требует: думай предписанное, не веруй совсем, строй свою внутреннюю жизнь по указу. Иными словами: здесь управле­ние — всеобъемлющее; человек всесторонне порабощен; сво­бода становится преступной и наказуемой. (...)

Ильин И. А. Наши за­дачи. Историческая судьба и будущее России. Статьи 1948—1954гг. В 2 т. Т. 1. М., 1992. С. 40—42, 46, 47, 74, 75, 84—88, 94.

Том 2

КОЕ-ЧТО ОБ ОСНОВНЫХ ЗАКОНАХ БУДУЩЕЙ РОССИИ

О РОССИЙСКОМ ГОСУДАРСТВЕ

Ст. 1. В порядке Божьего изволения возникшее, Божьим Промыслом в веках ведомое, Российское Государ­ство утверждается как установление по духу своему христи­анское и национальное, призванное ко хранению и осуществ­лению закона правды в жизни российских народов.

Ст. 2. Российское Государство есть правовое единство, священное, исторически преемственное, властное и действенное. Оно покоится на братском единении русских людей, на их верности Богу, Отечеству, государственной власти и закону.

Ст. 3. Российское Государство едино и нераздельно. Оно имеет единый состав граждан, определяемый законом; единую, законом очерченную территорию, единую государ­ственную власть, строение коей устанавливается основным законом, единый свод законов, в который включаются и все местные своды.

Всякое произвольное вхождение граждан из состава государства, всякое произвольное расчленение территории, всякое образование самостоятельной или новой государ­ственной власти, всякое произвольное создание новых, ос­новных или обыкновенных законов объявляется заранее не­действительным и наказуется по всей строгости уголовного закона как измена или предательство.

Ст. 4. Российское Государство есть правовой союз. Каж­дый русский гражданин имеет свои неприкосновенные права, свои установленные обязанности, свои ненарушимые запретности, все это устанавливается законом, ограждается властью и судом. Всякое беззаконие, превышение власти, вымога­тельство и произвол преследуются. Праву подчинены все без исключения. Основы правопорядка обязательны для всех.

Ст. 5. Российское Государство есть единство священ­ное, ибо оно объединяет людей не только внешне, но и внут­ренне, не токмо за страх, но и за совесть, не токмо перед лицом всех людей, но и перед лицом Божиим. Российское Государство служит делу Божьему на земле: оно ограждает |и обслуживает жизнь русского национального духа в его t единстве и в его всенародной и общенародной совокупности.

Ст. 6. Российское Государство есть единство исто­рически-преемственное. Оно основано нашими предками;

оно утверждено всенародными жертвами, приносившимися отечеству под водительством русских Князей и Государей;

оно не может прекратиться и не прекращается никакими временными смутами, восстаниями, вторжениями и засилиями.

Ст. 7. Российское Государство есть властное, т. е. пуб­лично-правовое, и притом верховное. Оно само создает свою верховную власть, не подчиненную никакой внешней силе, никакой иной власти, явной или тайной, никакой иной дер­жаве. Русская государственная власть призвана править и по­велевать: она властвует по праву и обязана в пределах права опираться на силу.

Ст. 8. Российское Государство есть единство действен­ное. Это означает, что русские граждане призваны к право­вой свободе и самостоятельному творчеству, к добровольной законопослушности (лояльности), к верной, незазорной се­мейной жизни, к свободному труду и частной собственности. Они суть субъекты права. Они повинны вкладывать в госу­дарственное дело свой почин, свое сердце, волю и разум. Они должны всеми способами, как лучше, промышлять о своем отечестве и о пользе своего народа. Они обязаны содейство­вать всем благим и правым начинаниям своей власти.

Ст. 9. Российское Государство связывает людей в брат­ский союз. Русский 'русскому брат и помощник всегда, везде и во всем. Всякая взаимная неправда возбраняется. Всякое взаимное притеснение преступно. Всякая злостная эксплуата­ция наказуема по закону. Всякое оставление в беде предо­судительно и позорно. Все за одного —- один за всех.

Ст. 10. Российское Государство связывает русских лю­дей с отечеством и между собою преимущественно, а в случае столкновения с другими союзами — исключительно. Поэ­тому двойное подданство недопустимо; оно воспрещается и наказуется, как измена. Также воспрещается всякая принад­лежность граждан к каким бы то ни было международным (интернациональным) объединениям.

Ст. 11. Российское Государство связывает всех своих граждан единою патриотическою солидарностью: общим отечеством, общей целью, общей властью, общим правопо­рядком. Общее выше частного. Частные интересы должны уступать, подчиняться, служить средством для высшей цели (ст. 4). Русский гражданин повинен своему отечеству служе­нием и жертвенностью; он повинен своим согражданам ува­жением, миролюбием и сотрудничеством.

Ст. 12. Всякое деление русских граждан на враждебные политические станы объявляется временным, предосудитель­ным и в случаях, особо предусмотренных,— наказуемым сроч­ною или бессрочною утратою публичной правоспособности. Бороться за классовые, партийные и корпоративные интересы позволительно лишь постольку, поскольку эти интересы соот­ветствуют единому и общему благу народа и государства.

Ст. 13. Русский суд призван быть правым, справедливым, милостивым, скорым и равным. Русский судья, всегда укрепляя себя в законе Божием, ведает в решениях своих два источника:

закон Российского Государства и свое совестное правосознание. Он не может ни кривить душою, ни угождать предержащим властям.

Ст. 14. Русский государственный чин есть звание чест­ное и ответственное, милостивое и строгое. Творящий кривду или растрату разрушает отечество и позорит себя. Россий­ское чиновничество обязует помнить, что оно призвано строить и украшать свою родину.

Ст. 15. Солдатом именуется всякий военнослужащий, от рядового до старшего генерала. Русский солдат есть зва­ние высокое и почетное. Он представляет всероссийское на­родное единство, русскую государственную волю, силу и честь. Армия есть кость от кости народной, кровь от крови его, дух от его духа. Служащий в русской армии — пожиз­ненно или временно — осуществляет почетное право верного за отечество стояния и приобщается национальной славе. Воинское знамя есть священная хоругвь всего российского народа. Военный инвалид — почетное лицо в государстве.

Ст. 16. Русский язык есть язык общегосударственный. Он обязателен в армии, во флоте и во всех государственных и общественных установлениях. Употребление местных язы­ков и наречий в государственных и общественных установле­ниях допускается только наряду с русским языком: оно обязательно во всех общинах с иноязычным большинством и определяется особыми законами и указами. Так можно было бы формулировать основные аксиомы всероссийского государственного порядка и единения. (...)

Ильин И. А. Наши за­дачи. Историческая судьба и будущее России. Статьи 1948—1954 гг. В 2 т. Т. 2. Л.,1992. С. 72—75.