Россия продолжает свой геополитический крестный путь. Ельцинская полоса правления закончилась 7 мая 2000 г. Она была подобна геологическому разлому в судьбе страны и населяющих ее народов. Наступило время “собирать камни”, поднимать страну из разрухи, учиненной либерал-реформаторами. Как это происходит, какое место отводят России западные страны, ее соседи, рассказывается в данной главе.
8.1. Россия – США: партнерство или соперничество?
После разгрома фашизма Советский Союз открыл почти 50-летний мирный период в Европе. Но с разрушением СССР миру наступил конец: начались безнаказанные бомбежки Югославии, а затем и расчленение страны, бомбежки Ирака и вторжение войск коалиции на его территорию под надуманным предлогом и вопреки воле мирового сообщества. Кого еще ждет такая печальная участь – покажет время.
К концу Первой мировой войны на геополитическую арену вышел особенно опасный противник России – США. В Европе еще шли кровопролитные бои, а президент Североамериканских Штатов В. Вильсон говорил, что “мир, который наступит после этой войны, будет американским миром”. И далее: “Нам нужно решить единственный вопрос – вправе ли мы отказаться от морального руководства миром, которое предлагают нам... Все готово, перст судьбы указывает нам путь”.
Геополитическая стратегия, способствующая реализации этих замыслов, основывалась на наличие выгодного географического положения США – слабые соседи (Канада и Мексика) и защищенность океанами, хорошей инфраструктуры и развитого военно-промышленного комплекса. Все это и другие факторы позволили Америке вести войны на территории пяти континентов, вступая в них, как правило, на заключительных стадиях, когда воюющие /с. 245/ страны были достаточно обескровлены. А помощь воюющим американцы оказывали далеко не безвозмездно. Так, только на Второй мировой войне США “заработали” почти 22 тыс. т золота. Такова стоимость борьбы за освобождение от “коричневой чумы” по-американски.
Во время “холодной войны” американские политики и дипломаты не снимали с себя тоги борцов за демократию, за общечеловеческие ценности. Но все их высокопарные словеса были прикрытием преступлений, творимых ими против многих народов мира:
• 1948–1953 гг. – карательные действия на Филиппинах;
• 1950–1953 гг. – вооруженная интервенция в Корее;
• 1964–1973 гг. – военные операции в Лаосе;
• 1961 г. – агрессия против Кубы, попытка захватить плацдарм в заливе Кочинос;
• 1964 г. – кровавое подавление восстания в Панаме. Восставшие требовали возвращения Панамского канала;
• 1965-1973 гг. – военная агрессия против Вьетнама;
• 1970 г. – агрессия против Камбоджи;
• 1982–1983 гг. – террористические акты морских пехотинцев против Ливана;
• 1983 г. – военная интервенция в Гренаду;
• 1986 г. – вероломное нападение на Ливию;
• 1989 г. – вооруженная интервенция в Панаму;
• 1991 г. – широкомасштабная военная акция против Ирака;
• 1992–1993 гг. – оккупация Сомали;
• 1995 г. – участие в войне против сербов в Боснии и Герцеговине;
• 1999 г. – варварские бомбардировки Югославии;
• 2001 г. – бомбардировки, террор в Афганистане;
• 2003 г. – война против Ирака; поводом для вторжения на территорию страны была борьба с правительством, якобы поддерживающим международных террористов и производящим оружие массового поражения, но на самом деле американцам был нужен доступ к дешевой иракской нефти.
Таким образом, общее число жертв американской военщины и терроризма только за 1948–1996 гг. составляет более 1 млн человек1. И это далеко не полные данные. На счету американцев террористические акты, подготовленные ЦРУ и приведшие к свержению следующих правительств: Моссадыка – в Иране, Арбенса – в Гватемале, Лумумбы – в Конго, Норьеги – в Панаме, Альенде – в Чили.
После нападения 14 стран – членов НАТО на Югославию Международный центр действий, возглавляемый одним из авторитетнейших юристов, бывшим генеральным прокурором США Р. Кларком, /с. 246/ создал Международный трибунал по расследованию преступлений империалистов – американцев и их союзников. Международный трибунал дал юридическую оценку преступлений в Югославии. В объемистом докладе поименно названы главные организаторы войны в Югославии: Клинтон, Олбрайт, Блэр, Шредер и др. В этом докладе названа цель бесчеловечной военной операции “борцов за права человека”: цель американской политики состоит в том, чтобы укрепить убеждение, что только одна система – капитализм – работоспособна.
Политическое руководство России в последние годы занимает более гибкую, сбалансированную политику в отношении США. Так, Москва приняла условия Вашингтона в борьбе с международным терроризмом, участвовала в военных операциях США против талибов в Афганистане. Но в данном случае не все было просчитано российскими политиками и дипломатами, которые “забыли”, что американцы превыше всего ставят свои, национальные интересы. Америка -превыше всего. Вашингтон с согласия Москвы получил военные базы в Киргизии, Таджикистане, Узбекистане, а в перспективе, вероятно, их войска расположатся в Туркмении, Азербайджане, Грузии и Армении. В геополитическом плане США значительно выиграли:
• приобрели возможность контролировать нефтяные и газовые запасы огромного прикаспийского региона;
• получили доступ к югу России,
• вплотную приблизили свои войска не только к беспокойному партнеру-сопернику – Китаю, но и к Индии.
Было много разговоров, что США провели блестящие операции по уничтожению баз террористов в Афганистане. Что же получилось в результате антитеррористических операций?
Реально 20 тыс. американских солдат контролируют в Афганистане лишь 5% территории этой кипящей страстями разноплеменной страны. Но контроль осуществляется в основном днем, а ночью “бравые” вояки предпочитают отсиживаться в казармах, на базах. Да и контроль не так уже силен и всеобъемлющ. По официальным данным, разоренная войнами страна выживает за счет производства героина из опийного мака. Сейчас Афганистан производит 87% мирового и почти 100% потребляемого в Европе героина. Основная масса опия-сырца, героина (предположительно около 7 тыс. т в 2005 г.) идет через Таджикистан, Узбекистан, Киргизию и Туркмению в Росси и Европу. Такой героиновой атаки на Россию не было при талибах, которые жестоко наказывали сеятелей мака2. Так что, помогая /с. 247/ Вашинггону бороться с международным терроризмом, Москва сделала, как говорят шахматисты, ход против себя.
Россия осудила агрессию США и Великобритании в Ираке в мягкой форме. Следует отметить, что более жесткую позицию в отношении США заняли Франция и Германия. В связи с событиями на Ближнем Востоке удачный геополитический ход сделал президент России, арендовав у Киргизии территорию под авиабазу в Канте, недалеко от которой на аэродром Манас ранее разместились самолеты США.
Отношения между Россией и США обусловлены текущими и стратегическими интересами двух великих государств-лидеров, реализующих два различных геополитических подхода. Теоретико-методологический анализ этих подходов дан ранее. Поэтому мы остановимся только на их практической реализации в конце XX в. и выскажем прогнозы по их развитию в первом десятилетии XXI в.
Один из важнейших факторов, который предопределяет стратегические отношения между Россией и США, – ракетно-ядерный потенциал обоих государств. В Вашингтоне осознают опасность дезинтеграции СНГ и России прежде всего в отношении угрозы распространения ядерного оружия и ракетных технологий – так называемое “расползание ядерного оружия”. Хотя Украина и Казахстан декларировали свою готовность расстаться с этим видом вооружений, но от слова до дела, как говаривал один из литературных персонажей, “дистанция огромного размера”.
Немало голов в Америке вынашивает мысль расчленения России. Например, бывший помощник президента США по национальной безопасности З. Бжезинский в книге “Великая шахматная доска” отстаивает идею разделения России на три республики. Автор упускает из вида, что в случае развала Российской Федерации ситуация на огромном геополитическом пространстве станет несравнимо более опасной и менее предсказуемой, тем более если учитывать постановку на вооружение в России новых межконтинентальных ракет и стремления США создать национальную систему противоракетной обороны (ПРО).
С точки зрения элементарного выживания планеты и Россия, и Америка заинтересованы в стабилизации ситуации на территории бывшего СССР. С другой стороны, Вашингтону не нужна сильная Россия, поскольку она выступает как серьезный конкурент в мировых делах, сдерживающий, хотя и не часто, претензии США на роль сверхдержавы, т.е. единственного вершителя судеб мира. А что Россия является страной, с которой нельзя не считаться, доказала встреча представителей “Большой восьмерки” в июле 2006 г. в Санкт-Петербурге.
Однако у России есть много нерешенных внутренних проблем, особенно социально-экономических. Задача экономически развитых /с. 248/ стран Запада и Востока – обеспечить население всем необходимым. Постсоветская экономика пока на это не способна. Россия, к сожалению, в данной сфере почти полностью зависит от Запада. Об этом свидетельствует слишком большой импорт продовольствия и промышленных товаров.
Потенциально Москва может вновь стать “собирательницей земель” и одним из полюсов многополярного мира – это хорошо понимают в США и стремятся не допустить. Отсюда и раздвоенность политической игры Вашингтона в отношении России. Все это накладывает отпечаток на отношения двух стран в XXI в. Фундаментальной основой партнерства между Россией и Америкой является совместная заинтересованность в формировании стабильной и безопасной системы международных отношений, а в определенной степени – в налаживании “силового управления политическими, военными процессами современного мира”, например при урегулировании региональных конфликтов. Но здесь необходимо отметить, что подходы к этим вопросам, механизм их решения, предлагаемые Россией и США, чаще всего значительно различаются. Эта разность особенно стала заметна во время участия американцев в конфликте с Ираком в 1990-х гг., при реализации операций в Боснии в 1995–1997 гг., при бомбардировках Югославии в 1999 г., в отношении противостоянию Македонии и косовских албанских боевиков.
При взвешенном, реалистичном подходе к регулированию международных отношений равноправное, партнерское сотрудничество России и США может быть становым хребтом сообщества глобальной безопасности. Основой такого сотрудничества станут отсутствие территориальных претензий друг к другу, острой экономической конкуренции (кроме военной), идеологических разногласий, а также неотягощенность исторической памяти народов двух стран. Объединить усилия Российской Федерации и США можно по следующим направлениям:
• мирное освоение космоса;
• защита окружающей среды (проблемы экологии приобретут в XXI в. глобальный характер и будут еще сильнее обостряться);
• нераспространение ракетно-ядерного оружия;
• контроль за распространением обычных вооружений;
• сокращение ядерного вооружения не только в России и США, но и в других государствах;
• военно-техническое и военно-технологическое сотрудничество;
• совместная борьба с терроризмом и криминогенными структурами, распространением наркотиков и т. п. (проблемы терроризма и наркотиков также носят глобальный характер: почти 50% производимого в Афганистане героина потребляется в США). /с. 249/
Все эти направления в свое время были декларированы Вашингтоном. Но в конце 1997 г. президент США подписал секретную директиву, определяющую общие цели и задачи, поставленные перед стратегическими ядерными силами Америки. В ней говорится, что сохраняется возможность нанесения ядерного удара по российским военным и гражданским объектам, расширяется перечень целей на территории Китая, а также есть указание прекратить планирование мероприятий на случай затяжной ядерной войны, т.е. в президентском документе содержится формальное признание того, что ни одна страна не выйдет победителем в крупном ядерном конфликте. А ядерное оружие можно пустить в ход в ответ на использование химических и бактериологических средств против американских войск.
Как мы видим, Б. Клинтон и не думал вычеркивать Россию из списков потенциальных противников Америки. А пришедший ему на смену Дж. Буш значительно увеличил финансовые расходы на создание противоракетной обороны. Система ПРО якобы должна защитить США от ракет стран-изгоев: Ирана, Ирака, Северной Кореи (на них, кстати, нацелены десятки американских ракет). Кроме того, список стран-изгоев пополнили не только арабские страны, противостоящие Израилю (Ливия, Сирия), но и Пакистан, Индия, Китай, Эфиопия, ЮАР, Вьетнам, Куба, Мьянма, Россия и т. д.
Главными потенциальными противниками Америка считает по-прежнему Россию и Китай. Но во взглядах американских военных и политиков на проблему войны произошли коренные изменения. С чем это связано? По мнению американских ученых К. Либера и Д. Пресса, в то время как США совершенствуют свои ядерные системы, российский ядерный арсенал стремительно деградирует. Уже после окончания “холодной войны” Соединенные Штаты заменили подводные межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) на улучшенные Trident II D-5, закончили оснащение бомбардировщиков В-52 ракетами с ядерными боеголовками и улучшили авионику бомбардировщиков-“невидимок” В-2. Кроме того, сняв с вооружения в соответствии с договоренностями МБР MX, они ставят боеголовки от них на оставшиеся менее мощные ракеты, которые модернизируются.
Вместе с тем, указывают американские ученые, у России теперь на 39% меньше стратегических бомбардировщиков, чем у СССР накануне его распада. На 58% сократился прежний советский запас МБР. На 80% уменьшилось количество доставшихся РФ атомных ракетных подводных лодок. Существуют планы дальнейшего сокращения числа российских стратегических ракет, официально – на 35%, а в действительности – значительно больше. Может случиться /с. 250/ так, что к концу десятилетия у России останется около 150 МБР вместо 1300, существовавших в начале 1990-х гг.
Все российские стратегические бомбардировщики располагаются на двух аэродромах, что делает их легко уязвимыми. К тому же учения с участием этих самолетов проводятся редко, а ядерные боеголовки хранятся вне авиабаз. Срок службы 80% МБР истек, планы по их обновлению не выполняются. Подводные лодки ВМФ РФ с ядерным оружием на борту выходят на дежурства 2 раза в год (во времена СССР это происходило в 30 раз чаще), в то время как американские – 40 раз в год. Большую часть времени девять российских атомных ракетных субмарин проводят у пирса, что также значительно увеличивает шанс их уничтожения. Российские радары не способны засечь старт ракет с американских подводных лодок, находящихся в Тихом океане, а спутниковые системы обнаружения таких запусков, по мнению авторов журнала “Foreign Affairs”, “безнадежно устарели”. Кроме того, российская ПВО может попросту не успеть перехватить бомбардировщики-“невидимки” В-2. Российский стратегический ядерный потенциал к 2015 г. действительно станет значительно слабее американского.
В этих условиях политика ядерного сдерживания вскоре более не будет играть никакой роли. Если США нанесут ядерный удар первыми, то ответить на него Россия сможет в лучшем случае лишь единичными МБР, которые, как полагают ученые, способна перехватить американская противоракетная оборона, т.е. риск возмездия исключен полностью. То же касается и Китая. Правда, при этом К. Либер и Д. Пресс оговариваются, что, несмотря на такое преимущество США, в Вашингтоне не собираются отдавать приказ на реализацию планов ядерных атак России и Китая.
Как заявил главный научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН профессор В. Дворкин (генерал-майор в отставке, ранее возглавлял 4-й НИИ Министерство обороны РФ, занимающийся проблемами Российских вооруженных сил стратегического назначения), статья К. Либера и Д. Пресса требует серьезного анализа, поскольку отмеченные в ней тенденции деградации ядерных сил России с учетом состояния оборонно-промышленного комплекса нашей страны не лишены оснований, тем более что их состояние через 15 лет трудно поддается прогнозу по причине того, что программа развития ядерных сил России – в отличие от США, Великобритании, Франции – без всяких разумных оснований скрывается.
Эксперты же российского Центра по изучению проблем разоружения хотя и отмечают, что статья создает неверное впечатление, будто США уже располагают потенциалом для нанесения /с. 251/ “обезоруживающего” удара по России, в то же время отчасти соглашаются с ее авторами. В Центре признают, что “лет через 15–20 это может стать реальностью”, более того, у американцев появится возможность поражать стратегические ядерные силы России неядерным высокоточным оружием.
В. Дворкин же утверждает, что “авторы статьи в американском журнале сильно преувеличили неспособность российских СЯС к ядерному сдерживанию в обозримой перспективе”3.
Итак, единственным положительным изменением в ядерной стратегии США стал отказ от ставки на победу в мировом ядерном конфликте.
И тем не менее США демонстрируют сохраняющийся разрыв между декларативной политикой и практическими намерениями. Получается, что США так и не сошли с тропы “холодной войны”.
Под давлением конгресса президент США пошел на нарушение договора о противоракетной обороне. На 2001 г. было ассигновано более 12 млрд долл. на научно-исследовательские работы, связанные с ПРО, на 2007 г. планируется затратить около 11 млрд долл.4 Может быть взорван весь режим ограничения и сокращения ядерных вооружений, что приведет к серьезнейшему обострению двусторонних российско-американских отношений.
Вполне понятную озабоченность у России вызывают попытки американцев подменить механизмы ООН механизмами НАТО (пример – действия США в Ираке, Боснии, Югославии, Македонии, Афганистане).
“Произошел разворот Вашингтона на 180 градусов во внешней политике: от ставки на миротворчество ООН и международное сотрудничество к традиционным подходам с позиции силы единственной оставшейся сверхдержавы, но с некоторой опорой на союзников”,– констатирует тот же З. Бжезинский. Это значит, что США намерены жестко диктовать свои условия и добиваться единоличного принятия решения прежде всего с учетом своих интересов.
Американские миротворческие силы, принимающие участие в локальных конфликтах, финансируются ООН. Вооруженные силы России, выполняющие те же функции в некоторых странах содружества независимых государств (например, в Абхазии, Таджикистане, Приднестровье), не получают из кассы ООН'ни цента. Все шаги Москвы на постсоветском пространстве не приветствуются в Вашингтоне. Кроме того, Белый дом усиленно готовит мировое /с. 252/ общественное мнение к принятию беспрецедентного шага – поставить под контроль российскую ядерную промышленность, навязать ООН решения, наносящие ущерб экономическим, военно-политическим интересам Российской Федерации.
Наше сотрудничество с американцами в области военных, космических технологий – это выкачивание российских наработок, идей. Безвозмездно американцы получили секретнейшие технико-технологические наработки при заключении сделки по строительству международной космической лаборатории “Альфа”. Жесточайшая конкурентная борьба идет между нашей страной и США на мировых рынках оружия. Американцы предпринимают энергичные усилия для вытеснения России с мировых рынков вооружения и военной техники. Причем США постоянно применяют здесь двойные стандарты: Вашингтону – можно, Москве – нельзя. За каждое ослушание России грозят санкциями в американском конгрессе.
Двустороннее экономическое сотрудничество скорее напоминает игру в одни ворота. При объеме торговли между США и Россией в 11 млрд долл. совместное заявление “Партнерство для экономического прогресса”, подписанное в 1994 г. президентами двух стран, декларировавшее дальнейшее открытие американского рынка путем снятия остающихся ограничений, законодательное закрепление за Россией статуса страны с “переходной экономикой”, так и осталось на бумаге. Ни “друг Билл”, ни “друг Гор” (возглавлявшие с американской стороны Комиссию по экономическому и техническому сотрудничеству), ни Дж. Буш ничего не сделали, чтобы наполнить это заявление реальным, позитивным для России содержанием. По-прежнему блокируется доступ РФ на американские рынки высоких технологий, включая рынки оборонного и стратегического сырья.
Итак, Белый дом на практике реализует тезис З. Бжезинского, выдвинутый им еще в 1990-х гг.: “Россия может быть или империей, или демократией, но она не может быть и тем, и другим”5. Констатировав, что “к сожалению... в краткосрочной перспективе виды на стабильную российскую демократию не очень многообещающи”, этот политолог утверждает, что “в России, как ни прискорбно, имперский импульс остается сильным и даже, кажется, усиливается”.
Мы уже отмечали выше, что этот “имперский импульс”, как правило, идет не от России. Раньше он шел из Казахстана – инициативы Н. Назарбаева, которые Москва просто проигнорировала, Потом “импульс” пошел из Минска. Не замечать его было нельзя: в России изменилась политическая конъюнктура, подходили выборы президента и депутатов Госдумы, в общественном мнении /с. 253/ произошел явный перелом в пользу славянского, евразийского единства, в пользу патриотов-государственников. Договор о содружестве был “ заключен с Белоруссией, Таможенный союз – с Белоруссией, Казахстаном, Киргизстаном. Все эти документы приняты в первую очередь благодаря воле народов России и Белоруссии, энергии и целеустремленности президентов Лукашенко, Назарбаева и Акаева. Дипломатические успехи российского МИДа подорвали сдержанный оптимизм американцев после провала военной авантюры российских “наполеонов” в Чечне. Ведь режим Дудаева, а потом Масхадова был наглядным свидетельством неспособности Москвы поддерживать порядок даже на собственной территории, ставил под сомнение и ее способность нести “особую глобальную ответственность” на территории СНГ. Поэтому подписание Договора с Белоруссией было тем ходом, который спасал Россию в сложной политической игре США и России. В ответ Америка “забирает под себя” всю Восточную Европу.
В геополитическом, военно-стратегическом плане России необходимо действовать с расчетом на дальнюю перспективу, избегая сиюминутных выгод, получаемых путем заигрываний с Западом, поскольку в союзе с западным странам мы будем играть далеко не первую скрипку.
Судьба России зависит от многих геополитических компонентов. В доктрине, озвученной в октябре 2003 г. в Москве, подчеркивается особая роль ракетно-ядерных сил. Ядерно-космическая компонента как традиционное средство и компьютерное оружие, как качественно новая система стратегического сдерживания способны полностью восстановить реальный военно-политический паритет между США и их союзниками по НАТО, остальными странами мира. Нужна система традиционных евразийских военных союзов, противодействующих глобализму, единоличному установлению нового мирового порядка США и олигархическому Мировому правительству.
Следовательно, методично, шаг за шагом необходимо создавать себе жизненное пространство, геополитическое поле, называемое Евразией. И здесь еще раз уместно напомнить слова Л.Н. Гумилева, что Россия если спасется, то только Евразией.
8.2. Россия и Североатлантический регион
В последние годы Москва стремится к сближению не только с США, Францией, Германией, Австрией, Швецией и Финляндией. Был сделан пробный шаг к налаживанию более тесных политических отношений с Литвой, Латвией и Эстонией. Но, безусловно, /с. 254/ решающее значение имеют ее отношения со странами Североатлантического региона (САР). Этот громадный регион протянулся от восточного побережья Канады и США до Кольского п-ова и Балтики. Во времена существования Советского Союза он в равной мере контролировался блоками НАТО и Варшавского договора. Сейчас положение здесь коренным образом изменилось в пользу Североатлантического блока.
Североатлантический регион играет ведущую роль в большой политике, что объясняется прежде всего его важным стратегическим местоположением: это транзитный район между Европой и Северной Америкой. По основным макроэкономическим показателям (товарооборот, инвестиции, перевозки) трансатлантические связи все еще превалируют над всеми прочими. Так, объемы двусторонней торговли между США и ЕС почти на 50% больше, чем объемы торговли по транстихоокеанским морским и воздушным путям.
В этом регионе размещаются наиболее крупные группировки военно-морских флотов и военно-воздушных сил великих держав, оснащенных ядерным оружием. Здесь по-прежнему находятся на боевом дежурстве подводные атомные лодки-ракетоносцы и стратегические бомбардировщики. Его значение для НАТО еще больше увеличилось в связи с намерением перейти от стратегии “передовых рубежей” к концепции “сокращенного передового присутствия”, в соответствии с которой США предполагают сократить число своих войск в Европе, а следовательно, им надо укрепить надежность океанских коммуникаций для быстрой переброски при необходимости сил быстрого реагирования.
Все большее значение приобретают хозяйственный и ресурсный потенциалы САР, в частности промысловое рыболовство. Введение 200-мильных экономических зон (а это более 360 км) привело к тому, что более половины акватории САР находится под юрисдикцией прибрежных государств. Во многом это решение вызвано тем, что отдельные страны региона, например Исландия, Гренландия, а также жители Фарерских о-вов абсолютно зависимы от добычи и переработки рыбы и морепродуктов. Кроме того, добыча нефти и газа в континентальном шельфе Северного и Норвежского морей превратилась в важный фактор обеспечения стран Западной Европы ценнейшими видами энергетического сырья. Разведанные здесь запасы нефти и газа, по оценкам западных экспертов, составляют около 500 млрд т, или 1/10 всех известных мировых запасов.
Вот почему интерес США и их партнеров по НАТО к этому региону продолжает возрастать, и реализовать его они намерены при помощи усиления присутствия здесь атомных ракетоносцев, предназначенных для операций в арктических водах. Это своего рода /с. 255/ атлантический империализм, опирающийся на военную мощь, на ТНК и банки, а также на СМИ, когда дисбаланс сил используется как средство давления. Политические круги ведущих держав региона стремятся использовать в своих целях этот дисбаланс как для закрепления военно-политических преимуществ, так и для устройства и сохранения однополюсного мира. Значение североатлантического региона для России также возросло из-за необходимости сохранения “северного окна в Европу” после утраты Черного и Балтийского морей, а также в связи с появлением независимой Украины и государств Балтии.
Российский Север, арктический евроазиатский массив, по мнению ученых, сможет стать буфером, связующим звеном между Европой и Азией, способствуя укреплению азиатского сектора в триаде США – Западная Европа – Япония.
К Арктике прилегают территории пяти государств: России, США, Канады, Дании (Гренландия) и Норвегии. Между которыми есть неразрешимые проблемы. Например, Россия и Норвегия оспаривают несколько десятков тысяч квадратных километров в Баренцевом море, потенциально богатых залежами газа и нефти. На участке шельфа, именуемого российскими геологами “поднятием Федынского”, по прогнозам, имеются запасы природного газа, равные крупнейшему Штокмановскому месторождению, а нефти – запасам Тимано-Печорского месторождения.
Россия ратифицировала морскую конвенцию ООН в 1997 г. (принята в 1982 г., вступила в силу в 1994 г.). В силу этого она должна отменить постановление Президиума ЦИК СССР “Об объявлении территорией Союза ССР земель и островов” от 15 апреля 1926 г., в котором было установлено, что территорией СССР являются все земли и острова, как уже открытые, так и могущие быть открытыми впоследствии, расположенные в секторе, образующем треугольник между побережьем СССР на Северном Ледовитом океане, Северным полюсом и меридианами 320° 4' 35" вост. долг. и 168° 49' 30" зап. долг. по Гринвичу.
Напомним, что в 1926 г. руководство Советского Союза провело границу по меридианам, которые ведут от крайних точек нашего государства – мыса Дежнева и Кольского п-ова – до Северного полюса, сделав лишь маленькую квадратную выборочку в пользу норвежских владений, и объявили, что это будет наша арктическая зона. Мы тогда никому не позволили ни плавать там, ни вести промысел. Эта территория охранялась нашими пограничными силами. И вот, не принимая никаких политических актов, не дезавуируя то постановление ВЦИК, которое было принято в 1926 г., Запад постепенно начал “пробовать на зуб” крепость нынешней России. И, надо /с. 256/ сказать, быстро прокусил до самого больного места, отвоевав себе право свободного плавания, вовсю оспаривая наше право на недра этой секторальной зоны. Единственное, на что мы теперь можем там рассчитывать,– это опираться на экономическую 300-мильную зону вокруг территории российских островов, и не больше.
Американские субмарины теперь “пасутся” рядышком с Мурманском, стоят прямо на путях наших военно-морских судов. Американцы постоянно поддерживают свое присутствие в Арктике, чтобы заявить, что здесь границы российского государства еще далеко не определены. Пробуют идти и дальше, видя пассивность Российского государства.
Например, о. Врангеля – основное место размножения и лежбища белых медведей в Арктике. Так вот, даже не центральное американское правительство, а администрация штата Аляска уже выдвинула тезис: “Остров Врангеля принадлежит нам, так как мы раньше строили там американские фактории, мы раньше вели там промысел пушного зверя; Россия пришла позже”. Основываясь на принципе первооткрывателя, они пытаются начать формулировать территориальные претензии по очень крупным кускам нашей территории на далекой Арктике. И при этом уже не вспоминается, что сама Аляска когда-то принадлежала России.
Блок НАТО с уходом из Североатлантического региона России стремится заполнить здесь внешнеполитический вакуум с помощью военно-морского присутствия. Новым весомым фактором в САР, и особенно на Балтике, становится объединенная Германия. Москва же утрату своих позиций пытается компенсировать путем расширения политико-дипломатического диалога и других несиловых приемов отстаивания государственной безопасности и национальных интересов. Иного, видимо, нынешней России не дано в силу состояния ее ВМС и их группировки в данном регионе. И России придется сделать немало усилий, чтобы поддержать и укрепить звание “великой морской державы”. А это крайне необходимо. Несмотря на дружеские заявления лидеров стран – членов НАТО, число серьезных инцидентов с атомными подлодками США в арктических водах России в последние годы постоянно увеличивается.
Главные цели политики России в Североатлантическом регионе – это обеспечение национальной безопасности:
• поддержание добрососедских отношений с государствами региона для сохранения политического и военно-стратегического баланса;
• минимизирование факторов риска и недопущение конфликтных ситуаций;
• использование потенциала хозяйственного сотрудничества для решения социально-экономических проблем России. /с. 257/
Северо-Запад России (Архангельская и Мурманская области, Ненецкий автономный округ), республики Коми и Карелии имеют тесные экономические горизонтальные связи с северными соседями. Однако руководители этого региона, как и всей страны, следуют стратегии приспособления к условиям, сложившимся в северных странах Европы. Это означает, что Россия не может стать лидером в отношениях с ними и применяет тактику маневрирования, а не самостоятельной глобальной политики.
Во взаимоотношениях России и США в САР все еще сохраняется модель ядерного сдерживания. В начале XXI в. такая угроза, безусловно, потеряла остроту, но вопрос безопасности держав (и стран региона) остается центральным. Вашингтон в отличие от Москвы не собирается свертывать свое военное присутствие в этом важном геополитическом регионе. И он не раз подчеркивал, что игнорирует не только интересы России, но даже своих ближайших союзников.
Американцы реорганизуют свои ВМС в Атлантике, формируют в САР 5-й флот, создают специальную группу для Западного полушария. Ими разрабатываются планы создания вооружения XXI в.: строительство по технологии “стеле” так называемых арсенальных кораблей, способных нести 500 крылатых ракет, боеприпасы и оружие. Этот фактор может вкупе с расширением НАТО на Восток и созданием национальной (американской) ПРО принести новое “похолодание” в отношениях России и США.
Самая мощная в XIX в. морская держава Великобритания играет активную роль как в НАТО, так и в Североатлантическом регионе, хотя ее удельный вес в международной политике вообще и в Европе в частности значительно меньше, чем у США. Она старается “сохранить лицо” мировой державы – члена Совета Безопасности ООН, определяющей судьбы мира. Политические лидеры Великобритании являются сторонниками геополитики “атлантизма”. Отсюда и ее сдержанное отношение к проблемам углубления интеграции в Европе. И вызвана эта сдержанность во многом резким усилением экономического и политического веса объединенной Германии. Британская политика в САР по многим вопросам находит поддержку у шведов, норвежцев, датчан – ближайших соседей Германии, помнящих лихолетье Второй мировой войны и занимающих своего рода блоковую позицию, особенно в разрешении, проблем по рыболовству, добыче энергоносителей и т. д.
В последние годы продолжалось укрепление российско-британских контактов на базе иной методологии, чем во времена министра иностранных дел А. Козырева. Укрепление отношений идет за счет не только ненацеливания ракет на территории друг друга, но и более твердой, самостоятельной внешней политики России в /с. 258/ Североатлантическом регионе. Но относительно бесконфликтные двусторонние отношения могут измениться в связи с постановкой вопросов интеграции стран СНГ. Британский МИД уже продемонстрировал, что он не свободен от давних негативных стереотипов в оценке деятельности России, когда было объявлено о создании союза России и Белоруссии. Попытки интеграции в этот союз Украины, Казахстана, а также Молдавии и среднеазиатских республик, безусловно, вызывает противодействие англичан. Это понятно – около двух веков Великобритания активно влияла на жизнь в этом регионе земного шара.
Роль Германии в Европе и САР в начале XXI в. не менее важна, чем Англии. Но в перспективе она, безусловно, потеснит Британию. В экономических и военно-политических союзах в Европе она занимает лидирующие позиции. Свое влияние Германия активно “продвигает” на Восток, завязывая все новые экономические, финансовые, политические связи с ближними и дальними соседями. Это обусловлено усилением позиций капитала ФРГ, линией защиты немецких нацменьшинств в странах Востока. В качестве пробного шара в немецких и российских СМИ обсуждается проблема переселения бывших поволжских немцев в Калининградскую область. Если это случится, то в первой четверти XXI в. и даже раньше Калининградская область вновь станет частью Восточной Пруссии, и Европа встанет перед проблемой передела, перекройки границ и карт, переселения народов. Во что выльется этот процесс – покажет время.
Другой вариант развития событий тоже возможен. В частности, это может быть возрождение геополитической концепции “Срединной Европы” с установлением добрых отношений и связей с восточно-европейскими странами и Россией. Какая линия во внешней политике Германии окажется сильнее в XXI в.: атлантистская, мондиалистская, “новых правых”, Хаусхофера – во многом зависит от расстановки политических сил в Германии. Не надо забывать, что именно Германия была инициатором расширения НАТО на Восток, расчленения Югославии. Инициатива защиты стран Восточной Европы исходила не от самих стран, а от бывшего канцлера Коля. Он интерпретировал российские действия по защите интересов русских людей в ближнем зарубежье (а их там находится более 20 млн) как возрождение имперских амбиций. Осложнения в отношениях между Россией и Германией возникли в начале XXI в. в связи с вступлением в НАТО Латвии, Литвы и Эстонии.
В силу объективных причин во второй половине 1990-х гг. началось сближение позиций северных стран Европы (Дания, Норвегия и Исландия – члены НАТО, Швеция и Финляндия – нейтральные страны). Дания, Швеция и Финляндия являются полноправными /с. 259/ членами Европейского союза (ЕС), Норвегия в силу волеизъявления народа остается вне рамок ЕС, усиливает свои связи с США и активно поддерживает “атлантистскую” линию. Однако взаимозависимость стран региона нарастает, что видно прежде всего по усилению их экономических, финансовых, политических и других связей. В эти отношения все активнее вступают страны Прибалтики. Это значительно расширяет политические и другие возможности субрегиона.
Отношения России со странами, расположенными здесь, носят противоречивый и динамичный характер, зависящий порой от случайных факторов (например, запуск Норвегией 25 января 1995 г. метеорологической ракеты в сторону России, одностороннее объявление Норвегией 200-мильной зоны вокруг архипелага Шпицберген своей, арест российских траулеров и т. д.). Но главное противоречие, как мы уже упоминали, касается раздела шельфа и вод Баренцева моря (участок в 176 тыс. км2).
Кроме того, остры противоречия по количеству войск России в Северо-Западном субрегионе, по суверенитету архипелага Шпицберген и окружающей его акватории, по вопросам использования природных ресурсов, добычи рыбы и морепродуктов. Дипломаты Норвегии в 1992 г. выступили с инициативой многостороннего “ев-роарктического” сотрудничества, главной целью которого, по их мнению, было создать своего рода союз стран Северного региона. Этот союз помог бы им, в том числе и России, ослабить зависимость от США. Но эта идея не нашла дальнейшего развития.
В 1990-х гг. отношения между Россией и Данией осложнились из-за проблем, связанных с событиями в Прибалтике. На этот фон сейчас накладывает отпечаток другая проблема: Дания вслед за Германией активно борется за реализацию идеи расширения НАТО на Восток. Датский вариант вступления Латвии, Литвы, Эстонии в НАТО был самый напористый. Он предусматривал механизм приема прибалтов, минуя официальные каналы, с “черного хода”, делая их членами блока сперва де-факто, подключив их к структурам альянса, а затем де-юре.
С конца 1990-х гг. российско-шведские отношения заметно улучшились. В конце XX в. каких-либо серьезных препятствий для успешного развития двусторонних связей практически нет. Растет товарооборот, увеличивается число шведских инвестиций в российскую экономику, утвержден проект строительства газопровода из России в Западную Европу через Балтийское море по акватории, принадлежащей Финляндии и Швеции. Потенциальной миной замедленного действия могут стать посреднические услуги Швеции в диалоге Москвы с Таллином, Ригой и Вильнюсом о реальном /с. 260/ положении русских и других “некоренных народов” в этих странах. “Некоренные” народы в странах Прибалтики находятся в положении изгоев. Признание этого факта или уход от проблемы осложняют отношения между нашими странами.
Продолжают оставаться стабильными отношения с Финляндией. Им не помешало вступление страны в ЕС. Торгово-экономические связи после резкого спада стали в конце 1990-х гг. усиливаться. Через Финляндию, балтийское региональное сотрудничество открылись новые возможности для сближения РФ с Евросоюзом. Но и Финляндия – вслед за Данией и Швецией – играет роль опекуна, старшего брата для стран Прибалтики. И все проблемы, связанные с урегулированием прав нацменьшинств в Эстонии, Латвии и Литве, территориальных споров, сложности транзита грузов по коммуникациям, проходящим через прибалтийские государства, могут периодически возникать, внося осложнения в российско-финляндские отношения.
Таким образом, баланс отношений со странами САР в начале XXI в. в находится состоянии постоянной трансформации. Соотношение сил и связей может претерпеть существенные изменения из-за активного продвижения НАТО на Восток. Россия выдала странам Прибалтики гарантии невмешательства и защиты их суверенитета (ноябрь 1997 г.). Время показало, что лидеры Латвии, Литвы, Эстонии по достоинству не смогли оценить его и поспешили под “ядерный зонтик” США.
8.3. Россия и Норвегия: делиминация зон континентального шельфа
Будучи прибрежными государствами Баренцева моря, Норвегия и Россия пользуются суверенными правами в отношении континентального шельфа в этом море. Обе страны создали исключительные экономические зоны, или зоны рыболовной юрисдикции, распространяющиеся на 200 морских миль от их побережья и оставляющие в середине, за пределами 200 морских миль от чьего-либо побережья, зону, не прикрытую юрисдикцией двух стран с точки зрения управления морскими и иными ресурсами.
Первые переговоры по делимитации зон континентального шельфа России и Норвегии начались в 1970 г. Обе страны, являясь участницами Конвенции о континентальном шельфе 1958 г., положили ее в основу своих обсуждений.
Позиция Норвегии состояла в том, что исходя из положений Конвенции применяться должно правило серединной линии. Советская сторона заявляла о наличии “особых условий” (концепция, /с. 261/ которая в Конвенции также называется “оговоркой”) и о том, что необходимо применять линию, установленную Декретом 1926 г. для определения принадлежности к СССР земель и островов в Арктике (часто называемую “секторальная линия”). Эта линия шла от тогдашней финско-советской сухопутной границы строго на север вдоль меридиана, обходя четырехугольник, определяющий острова архипелага Свальбард. Серединная линия, предложенная Норвегией, является равноудаленной от ближайших земельных владений и базовых линий обеих сторон, отсчитываемой на юге от материковой территории и далее на севере от островных территорий сторон.
Серединная линия обеспечивает математически правильные деления Баренцева моря и, хотя проходит восточнее секторальной линии, четко определяет, что 64% этого водного пространства принадлежит России и лишь 36% – Норвегии. Спорный район шельфа между двумя линиями составляет 175 тыс. км2, из которых 155 тыс. км2 находятся в Баренцевом море (это 11% его общей площади).
Поскольку переговоры затрагивают очень важные интересы, касающиеся континентального шельфа и исключительных экономических зон, неудивительно, что они пока не завершились. Обе стороны подходят к переговорам с наивысшей серьезностью, так что оказалось возможным избежать конфронтации, которая зачастую возникает в отсутствие установленной границы между соприкасающимися морскими районами.
Поэтому, когда в 1977 г. Норвегия и СССР установили расширенные рыболовные зоны, возникла острая необходимость обеспечить, чтобы отсутствие согласованной пограничной линии не затрудняло рыболовный промысел и связанные с ним инспекционные и правоприменительные действия. Стороны договорились о временных практических и не наносящих им ущерба условиях рыболовства в четко определенном прилегающем районе. Этот режим обеспечил систему ответственного управления и контроля над районом, который включают в себя как спорные водные пространства между двумя предложенными разграничительными линиями, так и принадлежащие обеим странам и не ставящиеся под сомнение пространства по другую сторону разграничительных линий. Режим основан на подходе сотрудничества по вопросам управления ресурсами (квоты вылова и технические проблемы) и задачам правоприменения по отношению к собственным судам и не имеющим соответствующих лицензий судам третьих стран. Эти условия следует понимать как исключительно временное решение, хотя стороны, заново рассматривая его в каждом случае и без ущерба для продолжающихся переговоров по делимитации, с 1979 г. ежегодно продлевали его на очередной год. /с. 262/
В течение некоторого времени советская сторона настаивала на предпочтительной для нее линии и в качестве альтернативного компромисса предлагала вариант, по которому обе стороны должны совместно участвовать в освоении шельфовых ресурсов в отдельно оговоренном районе. Норвежская сторона отвергала это, поскольку любое построенное по типу кондоминиума управление многоцелевой деятельностью по использованию разнообразных ресурсов было бы не только политически неприемлемо, но и в высшей степени непрактично – всякое расхождение во мнениях, которое не удалось бы легко урегулировать, пришлось бы урегулировать в третейском порядке, либо оно имело бы разрушительный эффект для совместной деятельности. Норвежская сторона придерживалась позиции, что только после того, как линия разграничения будет согласована и зоны юрисдикции определены, можно было бы обсудить вопрос о выделении какого-то района для осуществления совместных проектов по разведке и эксплуатации шельфа.
Рассматривая сложившуюся ситуацию в 1996 г. президент РФ Борис Ельцин и премьер-министр Норвегии Гру Харлем Брундтленд пришли к решению, что процесс достижения договоренности будет облегчен, если стороны будут обсуждать одновременно прохождение линии разграничения и условия нефтяного сотрудничества в районе по обе стороны разграничительной линии. В настоящее время идут конструктивные переговоры в этом новом ключе.
С обеих сторон на карту поставлены значительные интересы. Рыболовство будет по-прежнему сохранять важное экономическое значение для прибрежных регионов Севера. Успешная эксплуатация нефтяных и газовых месторождений в районах, которые были спорными, обеспечит благосостояние и развитие как регионам, так и странам. Несомненно, технические аспекты установления правил для промышленного сотрудничества в открытом море окажутся сложными. Но, возможно, положение участников переговоров будет облегчено тем фактом, что юрисдикция в открытом море затрагивает только природные ресурсы и не нарушает статуса водных пространств за пределами территориальных вод как зоны открытого моря. Установление границ континентального шельфа и экономических зон не затронет свободу судоходства, включая военные корабли.
8.4. Коммуникации на геополитическом пространстве России
Процесс глобализации имеет еще одну особенность – это постепенное перемещение центра тяжести из атлантической зоны в Азиатско-Тихоокеанский регион. Мы уже писали о прозорливости /с. 263/ гениального русского ученого Д.И. Менделеева. В преодолении различий между Востоком и Западом он видел будущее человечества. В 1906 г. Дмитрий Иванович сформулировал одну из первых в мире геополитических идей – притяжения Россией других регионов, стран и континентов. Он писал, что Россия – это
“страна особая, стоящая между молотом Европы и наковальней Азии, долженствующая... их сблизить”.
Менделеев справедливо полагал, что геополитические интересы России замкнуты на Дальнем Востоке, что она станет мостом между Западной Европой и США с одной стороны, и Японией, Китаем и странами Юго-Восточной Азии – с другой.
Идеи Менделеева в 30–40-х гг. развивал японский принц Коноэ Фумимаро (1891–1945), занимавший в свое время должность премьер-министра Японии. В своей работе “Отказ от мира с Англией и Америкой в центре”6 он отстаивал необходимость создания “Великой Восточно-Азиатской сферы сопроцветания”, при этом Россию он видел в качестве связующего звена между Востоком и Европой. Почти в середине XX в. эта идея объективно не могла быть реализована: препятствовал уровень развития техники (транспорта) и средств коммуникаций. Иное дело – XXI в, и эту идею обязательно надо учитывать, так как здесь завязаны интересы не только России, но и сопредельных с ней стран. В настоящее время Север стал почти единственными “воротами” нашей страны для выхода на мировые рынки Европы и Азии. Возросло значение Северного морского пути как кратчайшей российской морской транснациональной трассы, связывающей Европу с Азией. Из Англии в Японию он, например, в 2 раза короче и в 1,6 раза дешевле любого другого морского пути, в том числе и через Суэцкий канал.
Особое положение России позволяет ей иметь хорошую “подпитку” не только от морских, но и от железнодорожных перевозок. К концу XX в. объемы евроазиатской торговли достигли 600 млрд долл. и породили грузопотоки свыше 6 млн контейнеров в год. Контейнер из Иокогамы морем идет до потребителя в Центральной Европе 35–37 сут, а перевозка его по Транссибирской магистрали занимает 25–26 сут. Потенциально важность фактора скорости перевозок возрастает, так как в бизнесе все больше внедряется электронная торговля, информация. Безусловно, Транссиб нуждается в серьезной модернизации, для которой нужны капиталовложения. Кроме того, надо не допустить в России каких-либо серьезных региональных этнических конфликтов. /с. 264/
Приоритет России в евроазиатском транзите укрепит ее позиции как в Евразии, так и в мире вообще. Уже сейчас мощности Транссиба позволяют перевозить до 100 млн т в год, а его потенциал позволяет создать реальную базу для кругосветного транспортного обслуживания в Северном полушарии, которое характеризуется большей стабильностью, чем территории, где потенциально могут пройти Трансазиатская железная дорога и Азиатская шоссейная дорога.
Есть и другой важный российский транспортный коридор: Север – Юг. Он позволяет обеспечить доставку грузов из Персидского залива, Индии, Пакистана через Каспий, по водным или железнодорожным путям России в Восточную или Западную Европу, Прибалтику, Скандинавию. Прогнозируемый поток грузов в коридоре – более 15 млн т в год. Грузы будут прибывать к адресату в 2–3 раза быстрее, чем морем через Суэцкий канал. Доставка одного контейнера будет дешевле более чем на 400 долл.
Межправительственное соглашение о развитии коридора Север – Юг подписано осенью 2000 г. Россией, Ираном и Индией. В перспективе к нему присоединятся, вероятнее всего, Азербайджан, Казахстан, некоторые страны Персидского залива и Прибалтика.
Кроме названных транспортных путей, у России имеется еще один важный коридор – воздушное пространство. Кратчайшее расстояние перелетов между Азией и Северной Америкой – через Северный полюс. Кроссполярный авиамаршрут между Нью-Йорком и Гонконгом экономит 4–5 ч полетного времени и 20 τ топлива. Это дает авиакомпании экономию около 50 тыс. долл., а годовая экономия при ежедневном выполнении рейса превысит 17 млн долл.7
По мере возможностей Россия реализует свою программу развития международных транспортных коридоров. В 2005 г. объем транзита через территорию России против 2004 г. возрос на 15%. В 2001 г. открыты кроссполярные авиамаршруты для самолетов. Но проекты развития системы управления воздушным движением не соответствуют международным требованиям. И это может послужить поводом для объявления соседями желания “помочь” русским. Одним из видов “помощи” могут оказаться проекты З. Бжезинского и М. Олбрайт (см. Приложение к книге).
Выше было сказано о том, что существенные изменения в отношениях между Россией и странами Европы и Америкой могут возникнуть в связи с настойчивым расширением НАТО, превращением его /с. 265/ “Большое НАТО”. Расширяющееся на Восток геополитическое поле блока является пока наиболее видимой вершиной айсберга – новой стратегической доктрины организации мирового порядка. Под водой спрятаны сценарии вызовов и угроз, ожидаемых в начале XXI в. (приблизительно до 2015 г.). В этой стратегии будущий расширенный альянс является “многоблочной” вершиной монополюсного миропорядка (США – супердержава, не имеющая реальных конкурентов-соперников ни в Европе, ни в Азиатско-Тихоокеанском регионе). Но такое лидерство накладывает на Вашингтон непомерное даже для американской экономики бремя расходов, особенно военных. Это понимают политики с берегов Потомака, поэтому они остановились на “кассетном”, или командно-натовском, варианте конструкций “полюса власти”, где НАТО будет нести основные нагрузки по установлению нового мирового порядка.
Места для России в альянсе не может быть никогда, так как ее включение в блок привело бы к выходу из него США. Хотя с геополитической точки зрения страны Западной Европы по своим интересам ближе к России, чем к США Так, страны Европы в энергетическом отношении привязаны к России, да и в разрешении глобальных экологических проблем и подходах к ним финансово и экономически теснее связаны с ней, чем с США. Как известно, американцы отказались подписать два соглашения, имеющие большое значение для сохранения экологической среды планеты: в Рио-де-Жанейро в 1992 г. и в Киото в 2000 г.
Однако в военном отношении для Западной Европы все еще характерен синдром “русского медведя”. В связи с этим присутствие в НАТО России сделает для большинства стран Центральной и Восточной Европы их членство в блоке политически и морально бессмысленным, так как сейчас они находят оправдание вступлению в альянс как способ ухода от военного влияния России.
России “не светит” вступление в НАТО еще и по причине политической нестабильности в стране. С одной стороны – победа на выборах 2003 г. пропрезидентского блока “Единство”, взявшего в качестве главного лозунга “государственность, патриотизм, укрепление вертикали власти”, а с другой – дальнейший отказ государства от управления экономикой, от серьезного и взвешенного пересмотра катастрофических последствий непродуманной приватизации. А без укрепления экономики решить задачи национального и государственного возрождения невозможно, как невозможно говорить о патриотизме без возрождения духа коллективизма, соборности.
В то же время лидеры стран, составляющих ядро альянса, понимают, что они принуждают Россию к экстремальным политическим, экономическим и военным решениям, результатом которых /с. 266/ может быть возникновение новой “холодной войны”. Россия, обладая мощным ракетно-ядерным вооружением, имея хотя и больную, но потенциально сильную экономику, может ответить адекватно действиям НАТО: без дополнительной гонки вооружений в рамках договоренностей по нему она может пойти на создание Евразийского оборонительного союза. Такого ответа не хочется ни Европе, ни США. Не хочется хотя бы потому, что ответственность за развязывание “холодной войны-2” ляжет на Вашингтон и страны Европы.
Кроме того, во всех странах альянса сформированы программы деятельности в XXI в. Приоритетными целями в них являются развитие образования, науки, здравоохранения, защита окружающей среды. Общественное мнение в странах–членах НАТО ориентировано в большей степени на эти ценности. Установки в общественном сознании на глобализацию и интернационализацию жизни, свободный обмен информацией, услугами, товарами и туризм (трактовка концепции мондиализма на уровне обыденного сознания) – все это стало реальностью в большинстве стран Западной Европы.
В 1990-х гг. политическое руководство НАТО переиграло Москву. В мае 1997 г. Ельцин подписал в Мадриде “Основополагающий Акт Россия и НАТО”. Акт – это ширма, прикрывающая втягивание в НАТО Польши, Венгрии, Чехии, а впоследствии и стран Прибалтики. Кроме того, Акт содержит в третьей главе такой параграф: “Укрепление региональной безопасности воздушного движения и обмен информацией, касающейся противовоздушной обороны, управления и контроля за воздушным пространством; изучение возможного сотрудничества в области ПВО”. Это означает, что Россия должна рассекретить систему противовоздушной обороны, переоснастить свою систему управления воздушным движением оборудованием, которое поставит концерн США “Локхид”. Вопрос о сотрудничестве в области УВД был поднят руководством НАТО сразу же после создания 28 мая 2002 г. Совета Россия–НАТО. Уже 11 июня 2002 г. на уровне послов была создана рабочая группа “Инициативы по сотрудничеству в воздушном пространстве”. Американцы, задавшие тон в создании “Инициативы”, предложили проект единой системы управления воздушным движением “от Ванкувера до Владивостока”, т.е. речь шла о том, чтобы поставить все небо Северного полушария под контроль США, и в России все будет решаться при участии американцев.
29 апреля 2003 г. появился план-проект, где разложен по полочкам механизм контроля управления воздушным движением в небе России. НАТО установило свои радары в Латвии и Эстонии, которые контролируют обстановку в небе России на 450 км. Но для того чтобы получать информацию на большую дальность, американцы /с. 267/ добиваются “повышения совместимости России с европейской и натовской системами за счет эффективного обмена данными по воздушной обстановке”8. Это означает, что россияне должны сами давать информацию о движении в воздухе и поставить его под контроль Вашингтона.
Разумеется, задать новый курс в политике (внутренней и внешней) – дело не простое. Это означает пересмотреть отношение к России по многим направлениям в лучшую сторону, чего пока не происходит со странами–членами НАТО. Однако и нарушать мирные отношения в Западной Европе, установившиеся после Второй мировой войны тоже никто не желает. Более того, страны Европы пугает геополитическая активность и возросшая экономическая и военная мощь Китая, а вместе со стаей “азиатских тигров” – это могучий АТР (подробнее см. главу 11). Поэтому далеко смотрящие политики в полной мере осознают: “разборки” между НАТО и Россией могут привести к тому, что в первой четверти XXI в. будет реально потерян контроль за ситуацией в мире.
И здесь возникает вопрос: хватит ли у России политической воли, используя объективные условия, потребовать у лидеров блока надлежащей компенсации за расширение на Восток? Или снова, как в недалеком прошлом, нас удовлетворит дирижирование... Берлинским оркестром полицейских при выводе российских войск из Восточной Германии? Дарованное России “Хартией об отношениях НАТО и Россией” право выступать на форумах альянса без права вето – это немногим больше, чем дирижировать оркестром. Безусловно, такого обмана, а именно этим можно объяснить непроницаемую секретность вокруг многочисленных переговоров, ведущихся в Брюсселе, Россия не должна потерпеть.
Минимальной компенсацией России за продвижение НАТО к ее границам был бы пакет экономических акций:
• реструктуризация российского внешнего долга с отсрочкой платежей по нему как минимум до 2025 г.;
• признание за рублем внешней конвертируемости;
• разрешение ведущим банкам России (по ее усмотрению) без ограничений открывать свои филиалы в США и странах Европы;
• отмена поправки Джексона – Вэника, принятий еще в середине 1970-х гг., не дающей России права наибольшего благоприятствования, и в связи с этим снятие дискриминационных ограничений на поставки в Россию высокотехнологичного оборудования, машин, вычислительной техники; /с. 268/
• расширение экспорта из России продукции машиностроения, изделий химической, металлургической промышленности, а не сырья и энергоносителей;
• финансирование проекта по созданию транспортного железнодорожного контейнерного коридора ЕС–Россия–АТР с выделением квоты для России не менее 2 млн большегрузных контейнеров в год к 2015 г.;
• обеспечение инвестиций развития 10–12 млрд долл. в год под льготный процент (а за все годы “реформ” в экономику России инвестировано чуть более 60 млрд долл.)9;
• увеличение квоты России в МВФ до 4,5–5%.
В экономический пакет, по мнению политиков, могут войти и другие требования.
Политический пакет требований должен прежде всего включать “формат” конституирования и закрепления юридической силы норм соглашений между Россией и НАТО. Это должна быть международная конференция по установлению мер доверия и взаимоотношений между НАТО, Россией и другими странами СНГ на уровне глав государств. Это не менее важное событие, чем конференция в Хельсинки в 1975 г., т.е. оно должно стать Хельсинки-2. Иначе “вторая волна” расширения НАТО (прием в нее Латвии, Литвы и Эстонии) может иметь трагические последствия для всех стран Европы.
С юридической точки зрения была возможность противостоять вступлению в ЕС и НАТО Литвы. В состав Литовской ССР Мемельский округ (Клайпедский край) был передан в 1950 г. с нарушением юридических норм, предусмотренных Конституциями РСФСР и СССР, так как ранее Мемель входил в состав Калиниградской области. Со всепрощающим великодушием смотрел на то, что умыкают от России не только большие, нужные, но и стратегически важные участки, округа, полуострова тогдашний президент РФ Б.Н. Ельцин. Ведь окончательная территория Советской Литвы была почти в 1,5 раза больше литовской территории 1939 г. Если народ Польши получил бывшие немецкие земли за жертвы и страдания в борьбе против Гитлера в качестве компенсации, то литовцы получили немецкую территорию (читай: часть Калининградской области) за прямо противоположные заслуги. И сейчас героев и ветеранов Третьего рейха чтут и любят в сегодняшней Прибалтике, не оставляя ни капельки любви и просто благадарности для тех русских, кто воевал с фашистами, боролся с эсэсовцами-прибалтами, “лесными братьями” и т. п. /с. 269/
Экс-президент Литвы В. Адамкус – тоже выходец из рядов гитлеровских гренадеров литовского происхождения, сражавшихся против войск антигитлеровской коалиции; служил он, правда, рядовым. Вот почему он прилагал максимум усилий, чтобы втащить Литву в НАТО и с помощью огромной военной машины удержать за собой незаконные территории. Нужна политическая воля, чтобы напомнить соседям о незаконно приобретенных землях. И это не только Мемельский округ, но и полуостров Крым переданный в свое время в состав Украинской ССР другим советским “политиком” Н.С. Хрущевым.
В 2003 г. правительство России, МИД РФ, представители Госдумы вели с Литвой интенсивные переговоры о транзите гражданских и военных грузов через территорию Литвы и российской приграничной нефтедобыче. После вступления Литвы в ЕС и в свете ее членства в НАТО, которое Москва потенциально могла предотвратить, эта республика ужесточила свои требования ко всем видам поездок российских граждан и перевозкам грузов. Вильнюс не желает пойти на уступки без должной компенсации, но, тем не менее, на небольшие компромиссы две стороны пошли10.
Безусловно, торговаться с НАТО надо осторожно и тонко, чтобы не преступить грань, за которой дипломатическая торговля перейдет в конфронтацию. Необходимы долгосрочная программа, стратегия по отношению к альянсу. Противовесом ему должна стать многовариантная стратегия развития широкого “евроатлантического региона”, во главу угла которой следует поставить взаимодействие в сферах геополитики, экономики, коммуникаций, энергетики, антитерроризма, защиты прав человека, а не просто создание новой системы безопасности. Последнее, что предлагается: “Не надо работать против Вашингтона, Бонна и тем более Варшавы. Надо работать вместе с ними над поиском компромиссов, чтобы ошибка (совершенная Западом. – Авт.) лет через пять-десять не привела к трагедии для всей Европы... Нужно начинать строить новый порядок для XXI века”11.
Огромная часть российской границы от Казахстана до Японского моря разделяет нас с самой могущественной в геополитическом и военном отношении страной Азиатско-Тихоокеанского региона – Китаем. Бурное развитие этого региона требует от России /с. 270/ осозна ния своих геополитических интересов. К сожалению, после ликвидации СССР политика Москвы не обрела в АТР стратегической целеустремленности, тактической четкости и гибкости. В ней по-прежнему преобладают евроцентризм и ориентация на решение сиюминутных азиатских проблем, хотя в конце XX в. наметился позитивный сдвиг; он заключается в более тесном экономическом, стратегическом сотрудничестве с гигантом АТР. Эти шаги российского правительства позволяют надеяться на исторический поворот в геополитике страны.
С геополитической, военной, экономической точек зрения самой уязвимой частью РФ является граница с Китаем. Огромная российская территория – это запустение, заброшенность гигантских регионов Сибири и Дальнего Востока, богатых практически всеми видами сырья и энергоресурсов, огромными массивами тайги, полей, лугов и т. д. На Сибирь и Дальний Восток приходится более 1/2 российских запасов угля и почти 1/3 – нефти и газа.
Всего же на территории от Урала до Дальнего Востока залегает почти 80% всех разведанных запасов угля, 7,1 млрд т железных руд, 98,5 млн т марганцевых руд, а запасы древесины (в том числе наиболее ценных хвойных пород) превышают 40 млрд м3. Численность же населения от Байкала до Владивостока – всего около 20 млн человек, тогда как в Китае – более 1,2 млрд. Заселенность региона – очаговая при рыхлой инфраструктуре. Кроме того, большинство территорий от Казахстана до Владивостока представляют собой зону рискованного земледелия, а в конце XX в. они стали настоящими очагами экономического и экологического бедствия.
В силу названных и других причин, предопределяющих жизнь этого региона, следует особо подчеркнуть, что развитие громадных богатейших территорий нельзя доверять только рынку. Государство обязано планировать развитие его производительных сил. Без решения данной проблемы Россия не сможет конкурировать с другими мировыми державами. Для этого необходима хорошо продуманная научная стратегия развития региона, поддержанная выверенной внешней политикой. Такая строго научная программа позволит России вовремя включиться в процесс геополитической и геоэкономической революции в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Китай подает нам пример. Он реально претендует на роль супердержавы, мирового лидера первой половины XXI в.
Геополитика Китая несет на себе отпечаток моря и континента. Во внешней политике он никогда не был последовательным сторонником талассократии, а больше ориентировался на континентальные теллурократические принципы, потому и называется с давних времен “Срединной империей”. Но с начала XIX в., с тех пор /с. 271/ как страна попала под влияние колониальных держав, и до октября 1949 г. (провозглашение КНР) геополитика Китая была проатлан-тистской. С 1949 по 1959 г. для его внешней политики уже характерна просоветская ориентация, а с 1960 по 1979 г. она во многом носила конфронтационный для СССР характер. Вершиной этой конфронтации были бои за остров Даманский в конце зимы 1969 г.
В середине 1970-х гг. Китай активно вел переговоры с представителями мондиалистской “трехсторонней комиссии”, т.е. снова выступал как сторонник атлантистской геополитики. В конце XX в. контакты КНР с Западом стали значительно прочнее и обширнее, чем с Россией, по отношению к которой проводился “зондаж” мнений правительственных кругов РФ по “спорным территориям”, т.е. России, по сути, предъявлялись территориальные претензии.
Наш южный сосед – это и замкнутая расово-культурная общность, не имеющая в этом отношении общих черт с евразийскими народами, и иная философия, имеющая свою тысячелетнюю историю. Все вместе взятое плюс динамичное развитие с 1979 г. делают Китай потенциальным геополитическим противником России на Юге и на Востоке12.
Итак, с одной стороны границы – динамично развивающийся Китай, добивающийся с 1979 г. самых высоких темпов развития в мире в экономической сфере, располагающий самым значительным людским потенциалом (более 1,2 млрд человек), с другой – слаборазвитая и нестабилизированная экономика при отличной ресурсной базе, растянутости коммуникаций (железных и автодорог, неразвитости авиационной связи и т. д.), примитивная разрушающаяся инфраструктура, стихийное развитие рыночных отношений (“дикий капитализм”). Вот какова реальность огромного геополитического пространства России от Урала до Тихого океана. К этому добавляется несовершенное военно-техническое обустройство границы, значительное ослабление мощи российской армии и военно-морского флота.
Таким образом, Восточный регион – самое слабое звено в геополитической и геоэкономической структуре России, что прямо угрожает ее национальной безопасности. Значит, связывание этих пространств в единую геополитическую, геоэкономическую структуру должно определять стратегию Правительства РФ до середины XXI в. В сравнении с этой проблемой бледнеют другие геополитические вопросы, которые предстоит решать Российской Федерации в самом ближайшем будущем.
Трудности, которые необходимо преодолеть правительству России, состоят в том, что на 62% ее территории (в Сибири и на /с. 272/ Дальнем Востоке) проживает всего 9% трудоспособного населения страны. Однако эти 9% производят до 50% продукции большинства стратегических отраслей. Сложность современной ситуации в Сибири и на Дальнем Востоке во многом обусловлена длительным отсутствием глубоко проработанной научной стратегии развития региона. Чтобы подготовить такую программу, надо было предварительно выработать концепцию участия Российской Федерации как евразийской державы в жизни АТР, а вместе с тем выбираться из экономического кризиса, охватившего страну с 1992 г. Все это делалось параллельно. Правительство приняло решение за 7–10 лет переселить из центральных районов России на Дальний Восток, Восточную Сибирь, Забайкалье 18 млн человек. Программа преследует дальние цели, готовя страну к восхождению на стратегически важные экономические и геополитические вершины.
При подготовке подобной стратегической программы, рассчитанной на десятилетия, на первое место выдвигается цель стратегии развития. По нашему мнению, этой целью должно стать развитие экономического и военного потенциала России с учетом огромной ее роли в жизни АТР в начале XXI в. В отношении Китая следует продолжать политику, направленную на развитие максимально дружественных и тесных отношений, на присутствие России в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Но, к сожалению, к началу XXI в. не удалось коренным образом переломить создавшуюся в Российской Федерации социально-экономическую ситуацию, и страна входит в АТР (формально принята в 1997 г.) только в качестве второстепенной региональной державы или сырьевой колонии Японии, Китая и других стран. Строительство нефте- и газопроводов в Китай и Японию – еще одно тому подтверждение. Товарооборот с Китаем в 2006 г. составил около 30 млрд долл., а с Японией – 10 млрд долл. Во внешней торговле Японии Россия занимает всего-навсего 51-е место.
Положение России в АТР на 2005 г. практически не изменилось. Самый динамичный регион мира производит более 50% ВВП) не очень желает видеть в своих рядах Россию, которой и предложить странам АТР кроме военной техники и энергоносителей нечего. Разговорами о либерализации торговли Россию заманили в организацию (АТЭС), но, как оказалось на практике, вступив в нее, Москва столкнулась с внетарифными ограничениями в торговле, и прежде всего в импорте металлопродукции. России пытаются навязать огромное количество дополнительных “услуг в нагрузку”, якобы обеспечивающих безопасность на транспорте. А услуги эти -маркировка грузов на пунктах перевалки, узловых станциях и т. д. – очень дорого стоят. /с. 273/
Стать доминирующей страной в мощном Азиатско-Тихоокеанском регионе, где тон задают Япония и Китай, Россия сможет только в том случае, если сформирует процветающую экономику. И главное звено в стратегии ее развития – социально-экономическое и экологически продуманное освоение Восточной Сибири и Дальнего Востока.
Подъем производительных сил Сибири и Дальнего Востока – дело всего общества. Подобную цель ставил ЦК КПСС в 1967 г. Это была комплексная социально-экономическая программа подъема производительных сил на базе улучшения социальных и экономических характеристик, совершенствования образа жизни жителей региона, создания им льготных условий в процессе освоения огромных просторов Забайкалья, Дальнего Востока и Крайнего Севера. Сейчас обсуждается подобная государственная программа, но она не должна наносить ущерб ни одному другому региону.
Пока же в России нет продуманной региональной политики. Есть кое-какие фрагменты возможной программы, где чаще всего упоминается несколько броских категорий – “геополитический узел”, “самоорганизующийся форпост России”, “базовая территориально-производственная структура” и т. д., но нет ни одной конструктивной мысли, нет механизмов реализации даже этих идей. Например, есть предложение выхода Дальнего Востока на мировой рынок через страны АТР, а не самостоятельно. Опять ориентация на превращение Сибири и Дальнего Востока в сырьевую колонию?
Существуют и другие подходы к решению проблем. Например, создана Ассоциация по сотрудничеству между республикой Корея, Дальним Востоком и Сибирью. 12 российских регионов провозгласили решимость ориентировать свою экономику на интеграцию в АТР. Свою стратегию экономического и геополитического прорыва на Дальнем Востоке разработал совместно с Институтом народнохозяйственного прогнозирования РАН бывший губернатор Приморского края Е. Наздратенко. Он полагает, что надо либо возрождать индустрию огромной страны, либо превратиться в сырьевой придаток, привязанный к мировому хозяйству. Таким образом все мыслящие государственные мужи и серьезные ученые видят два варианта развития: или – или.
Конечно, надо поддерживать поиски выходов из тупика: этим должно заниматься российское правительство, опираясь на представителей региональных элит. В недалеком прошлом регионы часто страдали от чрезмерной централизации и бюрократизации федеральных властей. Но сейчас государство в определении внешней экономической политики регионов на практике вообще не принимает участия, в то время как наши соседи имеют не только государственную, но и межгосударственную систему согласования своих /с. 274/ интересов. Например, китайцы уже в 1996 г. определили, что к концу XX в. им потребуется импортировать 55 млн т нефти, а к 2010 г. – 90 млн т. Китай с 1996 г. стал зондировать возможности получения сырья с постсоветских территорий – Казахстана и Российской Федерации, координируя свои усилия с Японией, Монголией, Гонконгом (сейчас территория КНР).
В РФ под государственный контроль (планирование развития региона, его связей с другими регионами РФ, с северо-западными районами Китая, Монголией и т. д.) должна перейти и деятельность обширной Западно-Сибирской зоны: от севера Тюменской области до Республики Алтай. Здесь создан огромный индустриальный и агропромышленный комплекс с природными и людскими ресурсами, относительно развитыми транспортными связями, научно-промышленным потенциалом.
Для России координация внешнеэкономической деятельности этих двух мощных регионов Сибири и Дальнего Востока важна в силу ряда объективных условий: она способна существенно стимулировать там экономический подъем, обеспечивая экономическую основу для обустройства обширных российских территорий (успех могут принести только совместные усилия федеральных властей и регионов). Необходимо учитывать, что внешнеторговый оборот России и КНР с 1993 г. ежегодно падал, его подъем начался с 1998 г. после заключения в декабре 1997 г. крупной сделки по строительству Россией в Китае АЭС на легкой воде. Долгосрочное сотрудничество в таком направлении несет для РФ большие экономические выгоды и дает значительные стратегические геополитические преимущества, ставя партнеров в определенную технико-эксплуатационную зависимость.
Только создав два мощных региональных экономических комплекса (Западная Сибирь и Восточная Сибирь–Приморье), федеральные власти не допустят разрыва в экономическом развитии этого огромного геополитического пространства, что будет способствовать решению внешнеполитических проблем. Кроме того, государству надо в короткий срок позитивно решить проблему кредитной поддержки поставщиков на внешний рынок машин, оборудования, услуг по капитальному строительству и др. По нашему мнению, эффективность контактов со странами АТР возросла бы многократно, если бы государство не просто выделяло льготные кредиты поставщикам, но взяло бы на себя функции координатора их усилий, если не объявлять монополию на внешнюю торговлю. Несогласованность действий экспортеров на западных и восточных рынках ведет к утрате торговой выгоды, так как поставщики часто конкурируют друг с другом, сбивая цены на товар и услуги, чем снижают /с. 275/ эффективность внешней торговли, ее масштабы. Кустарщина во внешнеторговых операциях оборачивается убытками для России.
Итак, насущно необходима программа стратегического развития политических, экономических, культурных отношений со странами Азиатско-Тихоокеанского региона, и прежде всего с Китаем. Внутреннюю и внешнюю политику России следует выстроить в единую логическую непротиворечивую систему с четко сбалансированными взаимосвязями и обозначенными целями. Эта программа должна предусмотреть совместные действия двух великих государств-соседей в создании баланса противодействия геополитическим устремлениям США как супердержавы, желающей построить новый порядок в монополюсном варианте.
Существует много вариантов проектов строительства отношений между Россией и Китаем. Один из них – налаживание активных связей с Монголией. Монголия объективно является стратегическим союзником России. Важно не допустить в ней усиления про-китайских позиций и поддерживать связи внешней Монголии с населением внутренней Монголии, в частности Синьцзяня и Тибета, с перспективой создания Монголо-Тибетской Федерации. В нее потенциально могли бы войти такие республики России, как Бурятия, Хакассия, Тува, Алтай. Желательно создание неподконтрольного Китаю самостоятельного государства в Маньчжурии. В этом регионе возможно объединение усилий России и Японии, которая в 1930-х гг. воссоздавала Маньчжурское государство со столицей в Харбине. И в результате, как считает А. Дугин, Тибет – Синьцзян – Монголия – Маньчжурия составят вместе “пояс безопасности” России.
Российские внешнеполитические деятелей видят российско-китайские отношения как равноправное и доверительное партнерство с целью стратегического взаимодействия в XXI в., как долговременные международные связи нового типа, не направленные против третьих стран и полностью отвечающие коренным интересам наших народов, способствующие миру и безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе и во всем мире.
8.7. Будущее России: евразийская держава или колония?
Этот вопрос задают политики всех стран мира. Во многом ответ на него лежит в жизнедеятельности самой России. Сможет ли она сохранить свой ракетно-ядерный щит, оздоровить экономику, развить социальную сферу, занять активные политические позиции, поднять этническое самосознание всех народов, проживающих в стране, и прежде всего русского народа, разбудить в них чувство /с. 276/ патриотизма, гордости за историю своего отечества и главное – вдохнуть новую жизнь в СНГ? Россия находится в “санитарном кордоне”, в кольце государств, правительства которых в большей части относятся к РФ потребительски-настороженно или явно недоброжелательно. Например, некоторые страны всерьез полагают, что имеют право требовать от России финансовых выплат и территориальных уступок (рис. 8.1).
Рис. 8.1. Кто и чего хочет от России (в территориях и долларах):
Норвегия – спорные водные пространства в Баренцевом море;
Финляндия – часть Карелии и Ленинградской области, отошедшие к СССР в результате войны 1939–1940 гг.; 4 млрд евро “военных репараций”;
Эстония – Печорский район Псковской области, г. Ивангород Ленинградской области; 4–150 млрд долл. за “оккупацию” при советской власти;
Латвия – Пыталовский район Псковской области; 55–100 млрд долл. за “оккупацию” при советской власти;
Украина – 12,1 млрд долл. украинской доли от госсобственности СССР за рубежом, 42,1 τ золота украинской доли советского золотого запаса;
США – спорные водные пространства в Беринговом проливе;
Япония – острова Шикотан, Кунашир, Итуруп, Сахалин, гряду Хабомаи;
Азербайджан, Иран, Казахстан и Туркмения – продолжают делить с Россией Каспийское море;
Грузия – селение Пичвни на чеченском участке российско-грузинской границы; 15 млрд долл. за “оккупацию” Южной Осетии и Абхазии, 6 млрд долл. за вывезенные в Россию советские ценности и ущерб природе от военных баз /с. 277/
Внутри Содружества Независимых Государств по-прежнему наблюдаются противоречивые тенденции – как центробежные, так и центростремительные. Отсутствует какой-либо монолитный блок, вследствие чего по кардинальным вопросам СНГ не выступает с единых позиций, например относительно продвижения НАТО на Восток или противостояния американской противоракетной обороне. Внутри Содружества нет стратегического единства ни в вопросах политики, ни экономики, ни в решении вопросов национальных отношений, в частности языка, есть только тактические союзы, например по вопросам добычи, транспортировки каспийской нефти, разработки полезных ископаемых, редкоземельных, драгоценных металлов или алмазов.
Для решения сиюминутных экономических или политических вопросов создаются временные коалиции. Не успели просохнуть чернила под договорами России и Белоруссии, как тут же Азербайджан, Украина, Грузия, Молдавия, которые постоянно равняются на США, НАТО, Турцию, заключили соглашение о создании организации ГУАМ. В июне 2001 г. в Грузии впервые в истории страны проведены маневры НАТО. Своего рода “малый союз” заключили пять азиатских республик.
Безусловно, российским политикам важно помнить, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Благополучное для народов страны геополитическое будущее может быть достигнуто только за счет динамичного развития реального, а не виртуального сектора экономики: прежде всего машиностроения, авиастроения, автомобилестроения, прорыва в компьютерно-информационной сфере и т. д. Как заклинания в российских СМИ звучат жалобы правительственных чиновников на отсутствие денег, инвестиций. На эту проблему не жалуется правительство Норвегии – мы берем для сравнения эту страну, так как большая часть ее территории находится в неблагоприятных природно-климатических условиях. Там все природные ресурсы (прежде всего нефть, газ, лес) принадлежат государству, а не олигархам, как в России. В Норвегии введена и успешно действует не плоская шкала налогообложения доходов граждан, а прогрессивная: больше получаешь – больше плати. В России же 13% налогов платит и уборщица, и миллиардер, число которых ежегодно растет на пять–семь человек. По количеству миллиардеров Москва уступает только Нью-Йорку.
В Норвегии отдается предпочтение глубокой переработке нефти, газа, древесины, руд и т. д. На экспорт идет готовая продукция. В России временщики, добравшиеся до природных богатств, гонят за рубеж сырье, лес-кругляк.
В Норвегии также существует стабилизационный фонд, формируемый, как и в России, в основном за счет экспорта /с. 278/ энергоносителей, продуктов переработки нефти и газа, леса и т. д. Но в отличии от Москвы половину своего стабилизационного фонда Осло направляет на государственные нужды – социальную защиту населения, строительство жилья, инфраструктуру и т. д. Поэтому уровень и качество жизни норвежцев – самые высокие среди Скандинавских стран, да и, пожалуй, большинства стран Европы.
Финансисты России, опасаясь инфляции (которую провоцируют монополисты в топливно-энергетическом комплексе – “Газпром”, РАО “ЕЭС России”, “ЛУКОЙЛ” и пр.) вкладывают миллиарды долларов в акции США, Германии, Франции, Японии и т. д., тем самым инвестируют экономику наших явных и потенциальных геополитических противников.
Мы назвали некоторые, на наш взгляд, наиболее важные политические и экономические факторы, осложняющие положение Российской Федерации в мировом геополитическом пространстве. И только активная, продуманная государственная политика не даст ей превратиться в сырьевой придаток Запада и Востока.
Обозначим также наиболее важные геополитические факторы. И взоры наших политиков и ученых в первую очередь должны быть обращены на страны Азиатско-Тихоокеанского региона. Например, совокупные активы 500 самых мощных компаний Юго-Восточной Азии, которыми владеют в основном китайцы, составляют более 540 млрд долл. Ежегодный доход 50 млн китайцев, живущих за рубежом, составлял почти, столько же. Проживающие за границей китайцы (хуацяо) контролируют около 90% экономики Индонезии, 75% экономики Таиланда, полностью экономику Тайваня13.
У Китая есть немало проблем, которые надо быстро решать, чтобы поддержать нынешние темпы экономического и социального развития. Самые насущные из них – энергетическая и продовольственная. Первую проблему, начиная от поставок энергоносителей и кончая строительством ГЭС, АЭС, ТЭЦ, продажей соответствующего оборудования и машин мы можем помочь решить. Здесь видна выгода как для Москвы, так и для Пекина.
В геополитическом плане союз России и Китая позволит обеим странам создать полюс, обладающий огромным экономическим и военным потенциалом. Если соединить ресурсный потенциал России с динамичным экономическим развитием и политическим потенциалом Китая, то вырисовывается глубокий философско-исторический смысл их геостратегического сотрудничества. Они образуют единое евразийское пространство, которое по своим /с. 279/ географическим, экономическим, сырьевым, демографическим параметрам не имеет себе равных в мире. Это объективно обусловливает формирование новой парадигмы развития России. Объединение мощных потенциалов России и Китая парализует все антироссийские и антикитайские силы на международной арене. Этого боятся все “друзья” Москвы и Пекина. Небезизвестный З. Бжезинский отговаривает стороны от сближения под тем предлогом, что “Китай не готов связать стратегически свою судьбу с нестабильной и слабой Россией”, этим союзом, вещает далее этот давний враг Москвы, “Россия снова окажется почти отрезанной от западной технологии и капиталов”14.
В последнее десятилетие российско-китайские отношения в геополитическом и геостратегическом плане развиваются в оппозиционном ключе по отношению к США. Еще в апреле 1996 г. в Совместной российско-китайской декларации был выдвинут тезис о возможности стратегического взаимодействия России и Китая в XXI в. В 2000 г. Российская Федерация и КНР подписано совместное заявление по вопросу об антиракетах. Это было сделано в ответ на речь Дж. Буша о создании системы национальной противоракетной обороны и выходе США в одностороннем порядке из противоракетного договора 1972 г.
В 2001 и в 2002 гг. Россия и КНР решительно поддержали друг друга в осуществлении политики защиты национального единства и территориальной целостности, осудили готовящуюся военную операцию США против Ирака. В июне 2006 г. во время визита Президента России В.В. Путина в Китае для работы в ШОС, были подтверждены прежние договоренности и намечены перспективы значительного расширения торгово-экономических связей между Москвой и Пекином.
Однако связи России и КНР нельзя рассматривать в розовом свете. Китайские лидеры – сугубо прагматичные политики. На первом плане у них всегда были и остаются национальные, государственные геополитические интересы. Например, во время визита в США в апреле 2006 г. Президент КНР Ху Цзиньтао вел переговоры с Президентом США Дж. Бушем, встречался с представителями деловых кругов, выступил в Йельском университете, посетил завод корпорации “Боинг” в Сиэтле. Эта корпорация выполняет большое количество заказов китайского правительства. Лидер КНР успокоил американцев не только по поводу торговых, но и долгосрочных геополитических амбиций Китая. С Дж. Бушем /с. 280/ он обсудил проблемы вокруг ядерных программ Северной Кореи и Ирана15.
Китай ведет сложную игру со странами-соседями. Поэтому Москве надо в своей геополитической стратегии учитывать интересы прежде всего Индии, Японии, обеих Корей, Пакистана, Ирана и так строить свои отношения с этими странами, чтобы они способствовали экономическому росту и геополитическому авторитету Москвы.
Контрольные вопросы
1. Раскройте сущность понятия “национальные интересы России”.
2. Как складываются отношения России с США в начале XXI в.?
3. Назовите основные тенденции в развитии отношений России и со странами Северного региона.
4. Каков механизм культурно-политической и экономической экспансии Запада на Восток?
5. Возможен ли союз России и Китая?
6. Покажите влияние ресурсов планеты на раскладку геополитических сил.
7. В чем суть отношений между Россией и блоком НАТО?
8. Возможен ли союз России и Германии?
9. Какие политические и экономические факторы и в каком направлении влияют на геополитическое развитие России? /с. 281/
