Основная масса выборов глав региональной администрации проходила в осенне-зимний период 1996 года с переходом отдельных выборных кампаний на начало 1997 года. Именно в этот период было избрано подавляющее большинство нынешних губернаторов.
На результаты выборов повлияло мною факторов: общее социально-экономическое положение в стране и регионах, традиционные политические ориентации населения той или иной территории, личность кандидата, способы ведения предвыборной борьбы и множество других, часто случайных и непредвиденных факторов. Общий
[c.210] контекст каждой избирательной кампании включал в себя политические, идеологические, экономические, социальные, институциональные (противоречия между ветвями власти), психологические, личностные и иные противоречия между партиями, социальными слоями, группировками и отдельными претендентами на победу.
Однако при всем разнообразии прошедших кампаний они имеют и ряд общих черт и типологических особенностей, с завидным постоянством воспроизводимых во многих регионах.
Выделение именно этих типологических элементов позволяет продвинуться в понимании различий между успешными и неуспешными избирательными кампаниями.
Прошедшие выборы региональной власти происходили на фоне нарастающей нестабильности экономической и внутриполитической ситуации в России.
Обещания по выплате пенсий, заработной платы, пособий, общего оздоровления экономической ситуации в стране, щедро раздаваемые в процессе президентской кампании, в очередной раз оказались невыполненными. Регионы гак и не получили обещанною финансирования. Болезнь Б. Ельцина, новое назначение А. Чубайса, отставка А. Ле6едя только усилили разочарование многих слоев населения.
Отношение россиян к властям всех уровней к концу года становилось все более напряженным, лояльность граждан к политике, проводимой руководством страны, неуклонно снижалась, социологические опросы фиксировали резкое сужение пропрезидентски ориентированных групп населения. Все это неизбежно вызвало уменьшение популярности всех без исключения ведущих политиков, особенно тех, кто ассоциировался у населения с партией власти. Как отмечается аналитиками, все это явилось платой Б. Ельцину за его победу на выборах, во имя которой были “раскачаны” антикоммунистические настроения и реанимированы надежды на скорое улучшение жизни
(30).
Динамика такого процесса нарастала в разных регионах по-разному, однако своего пика, по-видимому, достигла к концу 1996 года, когда в регионах начались забастовки: люди устали ждать выполнения обещаний, стало понятно, что разрекламированное решение чеченской проблемы оказалось на самом деле тяжелым военным и политическим поражением России.
Учет широкого общеполитического контекста позволяет объяснить неожиданные поражения представителей партии власти в ряде регионов, в которых незадолго до этого избиратели проголосовали за реформаторский курс Б. Ельцина.
[c.211]
Прежде всего надо отметить. что на результатах выборов опять сказался “
эффект маятника”, характерный для всей постсоветской электоральной истории России. Наши избиратели склонны изменять свои представления на прямо противоположные за достаточно короткий период времени.
Не среагировав вовремя на эту тенденцию, первым попал под “маятник” глава ленинградской области А. Беляков. где выборы состоялись 29 сентября 1996 года.
Однако тенденция охлаждения избирателей к партии власти лишь одна из многих, действующих одновременно и влияющих на результаты выборов в регионах. Лишь скрупулезный многофакторный анализ общих тенденций и условий конкретной выборной ситуации даст возможность делать обоснованные выводы о факторах, приводящих к успеху в региональной кампании.
Действительно, даже предварительный статистический анализ результатов голосований показывает, что очень часто предпочтения избирателей в региональных выборах расходятся с теми предпочтениями, которые они выражали в ходе голосования за Президента России. То есть, если большинство избирателей региона проголосовало на президентских выборах за Б. Ельцина, то это совсем не значит, что на губернаторских выборах избиратели проголосуют за кандидата от демократических сил, особенно. если он является действующим главой администрации региона.
Яркий пример этому – группа северо-западных регионов, в большинстве из которых на летних выборах победил Б. Ельцин. а осенью проиграли те губернаторы, с чьим именем ассоциировалась его победа. Уже упоминавшийся А. Беляков – лишь один из них.
Анализ общих статистических результатов голосований показал. что на региональных выборах осенью-зимой 1996 года можно отметить несколько устойчивых тенденций.
1. Практически не выигрывали новички в политике. Обычно победителями становились либо действующие главы администраций. либо бывшие или действующие депутаты различных законодательных органов. Иногда успешно выступали крепкие хозяйственники. администраторы или коммерсанты. Однако в прошлом у этих людей чаще всего также была хорошая школа советских или партийных органов. Таким образом в огромном большинстве случаев основная борьба происходила между представителями новой и старой номенклатуры.
2. В тех регионах, где победу на выборах одержал действующий губернатор, явка избирателей была приблизительно на 10% выше, чем в регионах, где победил оппозиционный кандидат.
[c.212]
Это говорит о том, что проигравшим представителям власти не удалось поднять на выборы некоммунистический электорат, что с одной стороны, подтверждает факт разочарования населения результатами деятельности федеральных властей и местного губернатора, а с другой стороны, может означать и плохую организацию избирательной кампании или неправильно выбранную стратегию.
3. В тех регионах, где было предусмотрено двухтуровое голосование, действующий глава исполнительной власти во втором туре в большинстве случаев проигрывал. Эта тенденция характерна для подавляющего большинства двухтуровых избирательных кампаний (Калининградская, Псковская, Калужская, Мурманская, Волгоградская области. Ставропольский. Краснодарский и Алтайский края). Правда, здесь надо учитывать фактор протестного голосования. связанный с отставкой А.Ле6едя накануне 20 октября, когда прошли многие туры голосования.
Из 17 двухтуровых выборов действующие главы победили лишь в четырех (Камчатская, Архангельская, Пермская и Тюменская области).
4. В большинстве случаев побеждали претенденты, имеющие только положительный личный опыт ведения выборной борьбы. Кандидаты, не имеющие такого опыта, чаще всего проигрывали. Именно к этой категории обычно и относились назначенные президентом незадолго до выборов главы администрации.
По подсчетам Центра избирательных технологий исполкома НДР, исключением явились лишь три человека, которые стали главами регионов, не имея при этом положительного опыта ведения выборов.
Хотя в ходе региональных избирательных кампаний глав исполнительной власти регионов часто встречалось прямое противостояние действующих глав с кандидатом объединенной левой оппозиции, однако было бы явным упрощением сводить прошедшую кампанию к борьбе партии власти со сторонниками коммунистического реванша. На деле почти каждая избирательная кампания представляла собой сложный конфликт интересов, зачастую лишь замаскированный идеологическими обертками. В ходе региональных выборов было реализовано несколько типичных сценариев расстановки политических сил в избирательных кампаниях.
Наиболее распространенным оказался
классический биполярный сценарий борьбы между партией власти и народно-патриотической оппозицией. Этот сценарий был особенно характерен для “красных” регионов России, где действующему губернатору противопоставлялся единый кандидат левой оппозиции. Наиболее
[c.213] характерный пример – Курская область, где в пользу А. Руцкого снял свою кандидатуру также проходной лидер местных коммунистов Михайлов.
Подобный сценарий был характерен для 17 регионов. Несмотря на свою распространенность, такой лобовой вариант предвыборного расклада проявился в чистом виде в меньшинстве регионов, где прошли выборы. В относительно большем числе случаев победа при таком развитии ситуации досталась оппозиции (девять регионов – Брянская. Владимирская. Воронежская, Калужская, Курская. Челябинская области. Алтайский, Краснодарский, Ставропольский края). В семи регионах победили действующие руководители, причем в этом списке есть и регионы с сильными позициями КПРФ – Астраханская, Ростовская, Саратовская, Ульяновская области, а также менее оппозиционные – Самарская, Сахалинская области и Якутия. Таким образом. прямое столкновение властей и левых, проявившееся в целом ряде регионов, закончилось относительным преимуществом оппозиции.
Интересно отметить, что в целом ряде регионов друг с другом вели борьбу два члена Совета Федерации: губернатору противостоял лидер законодательной власти, поддержанный левой оппозицией (Алтайский край, Амурская, Калужская, Владимирская, Воронежская области). Таким образом. борьба власти и оппозиции скрывала за собой противоречия, накопившиеся в результате институционального конфликта ветвей власти в тех регионах, где у законодателей был сильный лидер, на которого ориентировались недовольные исполнительной властью группы населения.
В некоторых случаях биполярные выборы камуфлировали экономические конфликты. Самым ярким примером является Сахалин, где левый кандидат на деле представлял интересы местных нефтяников и при этом стремился дистанцироваться от КПРФ (руководитель регионального представительства компании “Сиданко” А.Черный). Во многих регионах левые кандидаты опирались на поддержку аграрного лобби. недовольного сложившейся политикой распределения средств (Алтайский край).
По-видимому оба этих случая являются замаскированным вариантом второго, часто встречающегося сценария –
глава администрации против лидера соперничающего клана “новейшей” номенклатуры (выборы в Калининградской области, мэра г. Санкт-Петербурга, губернатора Ленинградской области).
Чаще всего левые оказывали поддержку таким кандидатам во втором туре голосования, после проигрыша официального кандидата левых сил.
[c.214]
При этом оппозиционные силы во втором туре выдвигали главный лозунг – “
Все против существующей власти”, пытаясь сорганизовать вокруг оппозиционного кандидата региональную элиту. Такую элитную поддержку оппозиционеры получали в тех регионах, где позиции губернатора оказались слабы и многие сторонники спешили его “сдать” (Челябинская область. Ленинградская область, второй тур выборов в Краснодарском крае).
Губернаторские выборы продемонстрировали достаточно высокую степень возможной консолидации антигубернаторской оппозиции. Многие оппозиционные кандидаты сумели выступить в роли
фигур общественного согласия и лидеров разнородного протестного голосования. Им удалось привлечь на свою сторону элитные группировки. заинтересованные в смене губернатора, покровительствующего иным хозяйственным и предпринимательским структурам. Именно в таком блокировании заключался смысл превращения оппозиционного кандидата в фаворита. Там, где личных качеств оппозиционного кандидата не хватало для победы, часто происходило встречное движение слабого кандидата и экономической оппозиции. Классическим случаем стала Ленинградская область. Плохо “раскрученный” В. Густов (за его спиной был провал на парламентских выборах 1995 года в одномандатном округе) смог одержать победу, получив подпитку со стороны ряда крупных коммерческих структур и заручившись поддержкой ряда местных политиков реформаторского крыла, недовольных А. Беляковым.
Здесь двухполюсная система окончательно трансформировалась в противостояние властной элиты и разношерстной контрэлиты, объединившей всех противников губернатора. В том же направлении развивались события в Челябинской области и во втором раунде выборов в Краснодарском крае, но там П. Сумин и Н. Кондратенко, в отличие от В. Густова, все же изначально соответствовали традиционному имиджу народно-патриотических оппозиционеров. Их уверенные победы показали, что для них эта позиция оказалась удачной. В чистом виде сценарий противостояния
партии власти и
контрэлитных группировок, идентифицированных не идеологическими, а экономическими интересами, развивался, по крайней мере, в 10 регионах.
Чаще всего вызов губернатору бросал амбициозный предприниматель или хозяйственник современного типа, пытавшийся предстать в роли более динамичного, более современного политика (Магаданская, Пермская, Тюменская области, Еврейская АО, Ненецкий округ).
[c.215]
Разновидность сценария противостояния власти и политически неоппозиционного кандидата проявилась еще в нескольких регионах. Там в роли противовеса выступал или бывший руководитель региона, не идентифицируемый с левой оппозицией (Корякский, Чукотский АО). или известный депутат Госдумы (Ямало-Ненецкий АО), или известный лидер местных демократов (Коми-Пермяцкий АО). В большинстве случаев действующая власть без проблем побеждала. Исключением стал Корякский АО.
Лобовое противостояние партии власти и неоппозиционного конкурента, как правило, заканчивалось разгромом последнего (кроме Корякского, Ненецкого АО и Магаданской области). Левая оппозиция в тех регионах, где у нее было влияние, противостояла власти куда эффективнее, нежели амбициозные “денежные мешки” или фигуры из лояльных центру контрэлит, которые пытались сыграть роль оппозиции при слабости кандидатов КПРФ.
Третий, распространенный сценарий
трехполюсности – когда в борьбу между партией власти и левой оппозицией вступала мощная “третья сила”. Так произошло в 11 регионах. Роль “третьей силы” обычно играл известный хозяйственник или предприниматель.
Например, так произошло в Адыгее, где помимо президента республики и коммуниста выступал сильный предприниматель А. Совмиз. Часто такой хозяйственник поощрялся определенными силами в федеральном центре, которые пытались поменять действующего губернатора ни другого еще более лояльного кандидата. При этом явно проявлялась неоднородность интересов центра, наличие в нем различных лоббистских группировок. Так, в Калининградской области в роли “третьей силы” выступил начальник рыбного порта Л. Горбенко, тайно ободряемый президентской администрацией, в Кировской – лидер Союза хозяйственных руководителей, бывший первый вице-губернатор Г. Штин. в Курганской области – хозяйственник А. Колташов. В Рязанской области Москва была готова поддержать не только губернатора И. Ивлева. но и бывшего председателя облисполкома В. Калашникова. В Эвенкийском АО в борьбу помимо губернатора вступил депутат Госдумы из фракции НДР В. Гаюльский.
Попытки выдвижения альтернативных кандидатов от власти отмечались и в республике Марий-Эл. где первоначально предполагалось сделать альтернативным кандидатом бывшего сотрудника президентской администрации, и в Костромской области, где центр хотел поддержать вначале мэра Костромы Б. Коробова в противовес губернатору В. Ар6узову (но Б. Коробов отказался и в конце концов поддержал выдвиженца левых сил).
[c.216]
Наиболее скандальная ситуация создалась в Волгоградской области, где друг с другом не на жизнь, а на смерть схватились губернатор И. Шабунин и мэр Волгограда Ю. Чехов. Последнего президентская администрация сначала поощряла, считая его более демократическим кандидатом, а потом уже не смогла остановить меж– клиновую борьбу в волгоградской властной элите.
Примечательно, что первоначальный фаворит президентской администрации в Волгоградской области Ю. Чехов в итоге поддержал коммуниста Н. Максюту, что обеспечило тому победу в этом важном регионе.
Вообще большинство вторых номеров партии власти при выбытии в первом туре затем поддерживали левых кандидатов, также как в случае их выхода во второй тур получали поддержку левых сил.
Результатом трехполюсных кампаний в большинстве случаев становилась победа кандидата левых сил. При этом второй кандидат власти, если не попадал во второй тур, обычно присоединялся к левой оппозиции.
Кандидат левой оппозиции при таком раскладе ролей победил в семи случаях. В трех случаях победила “третья сила” и только в Адыгее выиграл действующий глава администрации.
В трехполюсных кампаниях партия власти проигрывала прежде всего в технологическом плане, допуская разброд и неуверенность среди своих сторонников. Вступление в борьбу “третьей силы” дезориентировало лояльный электорат, в то время как оппозиционный электорат оказывался отмобилизованным. Избиратели партии власти обычно во втором туре уходили к оппозиции, либо отказывались от голосования, но уже повторно не голосовали за действующую власть.
Иногда складывались трехполюсные ситуации другого рода. Так, в Усть-Ордынском АО электорат поделился между действующим главой администрации, коммунистом и аграрием. В Марий-Эл в борьбу партии власти и НПСР успешно вмешался депутат Госдумы от ЛДПР. А в Хакасии, где не было кандидатов от НПСР, боролись тогдашний председатель правительства, крупный хозяйственник-угольщик и депутат А. Лебедь, который на деле выражал интересы еще одной экономической группировки – производителей алюминия.
Борьба трех кандидатов часто приводила к тому, что действующая власть терпела поражение уже в первом туре. Сразу же отсеялись А. Десятников в Кировской области, А. Соболев в Курганской, Е. Смирнов в Хакасии, В. Зотин в Марий-Эл.
Четвертый сценарий, реализованный в кампаниях –
сильный глава администрации против разнородной и разобщенной оппозиции, не [c.217] имеющей общепризнанного лидера (выборы глав исполнительной власти Вологодской, Саратовской областей, Ямало-Ненецкого АО, выборы мэра г. Москвы). Это самый распространенный сценарий победоносных кампаний кандидатов от партии власти.
В особый пятый сценарий, по-видимому, следует выделить прецеденты
безальтернативных выборов, реализованные в выборах президентов республик Калмыкии, Татарстана и Кабардино-Балкарии. В этих случаях исход выборов был известен заранее.
В качестве шестого можно отметить сценарий
борьба всех против всех, когда в выборах изначально не было явных лидеров. Три, четыре и более человек были примерно равны по силам. Этот сценарий был реализован в Мурманской, Псковской и Читинской областях.
В Читинской области неплохо выступили все пять кандидатов, среди которых были губернатор, хозяйственник, радикал-демократ. представитель ЛДПР и поддержанный НПСР аграрий. По крайней мере трое из них выступали почти на равных. Простым большинством победил губернатор, получив 31% голосов. хозяйственник получил более 20% голосов, жириновец – почти 20%, радикал-демократ – более 10%, аграрий – около 10%. Аналогично в Псковской области в первом туре пятеро претендентов получили от 10 до 30% голосов. Это были губернатор, жириновец, кандидат НПСР. аграрий и представитель КРО. Губернатор набрал едва больше 30%. представитель ЛДПР – более 20%. аграрий и представитель КРО – по 14-15%, представитель НПСР – более 10%. Сильное дробление электората имело место и в Мурманской области. где в первом туре губернатор получил 31% голосов, кандидат КРО – 20%. хозяйственник с левым уклоном – 14%, жириновец 10%. Во втором туре происходила консолидация разнообразной антигубернаторской оппозиции вокруг альтернативного кандидата, который, отставая по итогам первого тура, в результате одерживал победу.
Так, фигурой антигубернаторского согласия в Псковской области стал депутат Госдумы от ЛДПР Е. Михайлов, а в Мурманской области – бывший председатель облсовета, близкий к КРО Ю. Евдокимов.
Таким образом видно, что в процессе региональных выборов глав администраций были реализованы самые разнообразные сценарии выборов. Однако в каждом из регионов наполнение этих общих сценариев было существенно иным, зависело от конкретных условий, применяемых технологий агитации, личностей самих претендентов.
Анализируя сценарии выборов, можно отметить, что одним из
[c.218] важнейших элементов победы стала способность претендентов создавать широкие политические коалиции, привлекать в них общественные группы разнообразной идеологической ориентации, способность становиться центром протестного голосования. Определяющим фактором, конечно, здесь становились личные качества претендентов, их способность убедить потенциальных союзников в реальной возможности победы на выборах. Очень часто в жертву в этом случае приносились личные и партийные идеологические предпочтения.
Многие кандидаты НПСР довольно успешно работали на центристском и умеренно-либеральном поле, например, такие как П. Сумин, Н. Виноградов, А. Руцкой, В. Шершунов, которые сумели до определенного предела стать фигурами регионального согласия. Этому способствовали именно личные качества претендентов в сочетании с отторжением избирателями фигуры действующего губернатора. Особенно ярко это проявилось на примере Краснодарского края, где Н. Кондратенко объединил во втором раунде выборов подавляющее большинство избирателей Кубани.
С другой стороны, победители – представители власти отличались тем, что смогли привлечь к себе значительную часть левого электората. Многие из них не ассоциировались с либералами-реформаторами и, используя имидж прагматика-хозяйственника, работали с избирателями левой оппозиции, отнимая “законные” голоса у кандидатов НПСР.
На выборах во многих регионах ярко проявился конформизм части сельского электората. который оказался склонным голосовать за действующих губернаторов и позитивно реагировать на обещания администрации типа постройки школы, проведения дороги, газопровода и пр. В результате в ряде регионов с доминированием Г. Зюганова на президентских выборах победили действующие руководители (Ульяновская область, Адыгея). Таким образом существенную часть левопатриотического электората привлекли действующие главы администраций, как победители (Ю. Горячев, В. Ишаев, П. Полуянов. А. Волков, А. Гужвин, В. Тихомиров), так и проигравшие (Л. Коршунов, А. Цапин, И. Ша6унин, П. Марченко).
Анализ показывает, что главным на выборах чаше всею была не идеологическая концепция или конкретная экономическая платформа претендентов (как видим, они во многом смыкались и в целом дрейфовали в сторону левого центра), а соотношение личных авторитетов основных соперников.
Именно личные качества определяли окончательный результат. Даже при явном доминировании действующей власти в административных,
[c.219] финансовых ресурсах, доступе к СМИ сильные оппозиционеры выигрывали (Ставропольский край, Краснодарский край). В то же время и в “красном поясе” одерживали победу сильные действующие главы (Ростовская область, Ивановская область, Адыгея и т.д.).
В этом плане наибольшую пользу оппозиции принесли ошибки федеральной власти, часто проявлявшей непоследовательность и неумение при кадровых назначениях, отставках и определении объектов поддержки.
Подытоживая первые результаты региональных выборов глав администраций. по-видимому, можно сделать следующие выводы:
1. Выборы происходили в сложных для действующей власти условиях. Негативная социально-экономическая обстановка в большинстве случаев давала преимущество оппозиции.
С другой стороны, действующая исполнительная класть чаще всего имела подавляющее преимущество но властных, финансовых, пропагандистских (СМИ) ресурсах, что с лихвой уравновешивало положение.
2. Основным фактором победы становились прежде всего личностные ресурсы кандидатов, их способность консолидировать региональную элиту, получить разнообразную поддержку из Центра, создать максимально широкие политические коалиции. Наблюдения показали, что сильный личностный имидж кандидата позволял ему активно и эффективно использовать для привлечения избирателей популистские лозунги, что трудно удавалось кандидатам с другим имиджем.
3. На итоги голосования оказывал влияние и фактор политической культуры региона, его изначальный “цвет”. Именно он определял пороговые показатели голосования за кандидатов левых сил или партию власти.
4. Большое значение имело умение кандидатов организовать сам процесс избирательной кампании. Эти умения определяли сценарии избирательных кампаний, разворачиваемых ими в регионах, стратегию и тактику борьбы.
Так, во многих продемократических регионах КПРФ не выставляла своих кандидатов, предпочитая поддерживать единых кандидатов НПСР либо других противников власти.
В то же время федеральный центр достаточно часто ухудшал пошлин своих кандидатов неумелым и грубым вмешательством, одновременным поощрением нескольких кандидатов.
5. Фактор коалиционности во многих регионах имел определяющее значение для результатов выборов. [c.220]
Каждый фаворит обычно поддерживался широким спектром политических сил и группировок. Часто губернаторы – победители от власти добивались поддержки даже протестного электората.
В то же время губернаторы, опирающиеся исключительно на административную, отказавшиеся от публичной поддержки реформаторских сил, чаще всего проигрывали.
6. Большие финансовые вложения во власть, поддержка профессиональными избирательными командами давали пользу только самостоятельным и сильным администраторам. В иных случаях эта поддержка не приносила эффекта.
7. В избирательных кампаниях чаще всего побеждали опытные политические бойцы, имевшие в своем арсенале опыт побед на выборах. Новички в политике выигрывали крайне редко.
8. Наиболее популярный имидж победителя в выборах можно описать как:
сильный – руководитель – прагматик – хозяйственник, без ярко выраженных политических предпочтений, самостоятельный в своих действиях, на равных разговаривающий с Москвой, во главу ставящий дело, а не разговоры, умело консолидирующий элиту во имя решения насущных проблем региона, дистанцированный от непопулярных действий Правительства и Президента, имеющий признанные личные успехи в каких-нибудь областях деятельности региона.
9. Огромное значение на выборах имело
умелое использование средств массовой информации. Попытки некоторых действующих руководителей создать информационный вакуум для оппозиции удавались только при наличии четкой концепции пропагандистской кампании. В иных случаях это приносило обратные результаты.
10.
Лозунг “стабильности” в российских регионах во многом потерял свою привлекательность, проигрывая
лозунгу “перемены курса”.
11. Анализ поведения электората показывает, что
российские избиратели все еще сильно подвержены умело организованной пропаганде, готовы в очередной раз поверить популистским лозунгам, поддержать тех кандидатов. кто обещает им быстрые и благоприятные перемены.
[c.221]
